Она была готова принять то, что Джек собирался ей предложить, в противном случае пришлось бы выйти замуж за нелюбимого человека. Но как ей вынести горечь разочарования, если она, поверив в нового Джека, отдаст ему свое сердце, а потом будет лишена его любви?

Если же память так никогда к нему и не вернется, сможет ли она быть уверена, что он всецело принадлежит ей? Станет ли он снова тем мужчиной, в которого она отчаянно влюбилась? Шарлотта хотела бы быть рядом с человеком, которого знает, но который смотрел бы на нее так, как это делал новый Джек. Усмешка скользнула по ее губам. Она понимала, что желает слишком многого.

Она рассказала Джеку правду о том, как они познакомились, невзирая на опасение, что он может с отвращением отвернуться от нее, но он лишь посмеялся над ее страхами. И она увидела мужчину, в которого влюбилась. Нынешний Джек почти ничем не отличался от Джека, которого она знала в Лондоне, за исключением одной маленькой детали… но какой именно, она пока не могла понять.

Шарлотта почти решила, что этот Джек действительно влюблен в нее. Что-то в его улыбке и ласковом голосе заставило ее поверить, что он испытывает к ней искреннее чувство, но все же опасалась раскрыть перед ним душу из страха быть отвергнутой. В материальном плане Джек дал ей все, чего только можно было пожелать, но то, что она жаждала больше всего на свете, продолжало ускользать от нее. Она хотела, чтобы он подарил ей свое сердце, хотела знать, что он действительно принадлежит ей, как и она ему. Но возможно, любовь никогда не бывает столь совершенной.

Шарлотта дала слово, что не станет вешаться ему на шею, моля о внимании, она была слишком гордой, чтобы нарушить обещание, поэтому лишь отвечала на его поцелуи, но не проявляла инициативу сама.

Встретившись с сыном, леди Дейзи разрыдалась и, обняв его, принялась умолять сказать, что он все еще помнит и любит ее, но Джек мягко отстранился.

– Дорогая матушка, конечно, я люблю вас, – вежливо, но сдержанно ответил он. – Просто сейчас я этого не помню. Прошу вас принять мои извинения и простить за то, что детские воспоминания мне пока недоступны. Но я знаю, что являюсь вашим сыном, и никогда не забуду своего долга перед вами и своей привязанности. Я всегда к вашим услугам.

Утерев слезы, леди Дейзи посмотрела на Джека так, будто перед ней совершенно незнакомый человек, после чего удалилась на свое место, чтобы погоревать, то и дело поднося к глазам платочек и бросая на Шарлотту сочувственные взгляды. Шарлотта и сама испытывала некоторое стеснение, но, не зная что сказать, продолжала улыбаться. Она чувствовала, что, каким бы странным это ни казалось, мать Джека винит ее в его нынешнем поведении. Позже она сказала, что такая манера совершенно для него нетипична и что он всегда был очень внимательным сыном.

Шарлотте стало интересно, что же такого из ряда вон выходящего леди Дейзи нашла в обращении Джека. Не обвиняет же она его в потере памяти?

А возможно, просто у ее светлости привычка расстраиваться по любому поводу и винить в этом других людей? Неудивительно, что Джек старался избегать навязчивых дам.

Джек занял место у окна рядом с Шарлоттой и стал флиртовать с ней и смешить ее. С момента его возвращения минуло несколько дней, которые он провел, встречаясь с агентами деда, арендаторами и соседями, или в библиотеке за чтением поэтических сборников.

– Я и не подозревал, сколько сокровищ хранится у деда на полках, – признался он Шарлотте. – Полагаю, это сказывается ваше влияние, любимая, потому что, как говорят, раньше я к книгам и не подходил.

– Вы смеетесь надо мной, – парировала она, весело глядя на него. – Клянусь, что вы были знакомы с произведениями Байрона, Шекспира, Китса, Шелли и Вордс ворта, не говоря уже о восхитительных стихах капитана Ловеласа…

– Едва ли найдется человек, который не читал Байрона, ведь того требует мода, – насмешливо сверкнув глазами, ответил Джек. – Хотя, подозреваю, я не был большим его почитателем, пока вы не заставили меня прочувствовать великолепие его описаний мужества и духовной силы.

– Вы и сейчас им не являетесь, – пробормотала Шарлотта. – Не старайтесь обмануть меня, сэр. Вы ничего не добьетесь своими насмешками. Я останусь преданной его поэзии, как бы вы надо мной ни подшучивали.

– Тогда идемте гулять, Чарли, – или хотите проехаться верхом? Еще могу покатать вас в коляске… Мы можем навестить друзей, приехавших из города.

– Ваших друзей?

– Да, Фиппс решил провести пару недель в обществе своих кузенов. По тону письма, в котором он известил меня об этом, я понял, что он обижен моим молчанием. – Джек нахмурился, и Шарлотта тут же коснулась его руки.

– Вы были прекрасным другом, – сказала она. – Вы рассказывали мне, как много значили для вас джентльмены, с которыми вы вместе служили в армии. Не сомневайтесь в себе, Джек. Уверена, что, стоит вам снова встретиться с ними, как чувство братской сопричастности вернется к вам.

– Вы в самом деле так думаете? – серьезным тоном поинтересовался он.

У Шарлотты упало сердце, когда она заметила отразившееся в его глазах уныние. С ней Джек вел себя почти как прежде, только душевнее, и искренне стремился доставить ей удовольствие. С дедом он держался вполне раскованно, а вот в обществе матери не знал, как себя вести. Родители Шарлотты, разумеется, никакой перемены в Джеке не замечали, потому что совсем его не знали, но Шарлотта ощущала, как непросто ему приходится временами примириться со своим нынешним состоянием. Он не столько полагался на собственные инстинкты, сколько пытался угадать, что сказал бы или сделал в той или иной ситуации прежний Джек. Она знала, что в его сознании возникают видения прошлого, вызванные случайным словом, событием или даже поэтической строчкой, но целиком память упорно не желает к нему возвращаться.

– Я только поднимусь наверх за капором и шалью, – сказала она. – Подождете?

– Разумеется, – ответил он. – Пойду пока распоряжусь, чтобы приготовили мой фаэтон. Пришло время научить вас им управлять. Или мои кони слишком резвы для вас?

– Не стоит меня недооценивать, – сухо возразила Шарлотта. – Я хоть и маленькая, но достаточно сильная.

– Лошади подчиняются приказам, – ответил Джек. – Дело вовсе не в силе. Вы должны будете правильно с ними обращаться и научить их уважать вас, так же как и вы уважаете их.

Кивнув, Шарлотта поспешила наверх за капором и шалью. На ней было прогулочное платье из зеленого шелка, и она решила не переодеваться в более официальный наряд, сочтя, что в деревне вовсе не обязательно строго следовать моде, всего лишь собираясь в гости к друзьям.

Она заметила, что Джек управляет лошадьми инстинктивно, так что ему не пришлось заново учиться это делать. Трудно ему давалось узнавание лиц и имен, а вот мнение о литературе и музыке как будто дремало где-то в подсознании и только того и ждало, чтобы вырваться на свободу, когда Джек бывал в настроении. Часто в его речах звучала уверенность; однажды Шарлотта услышала даже, как Джек утверждает, что служба в армии была самым счастливым временем в его жизни, но, когда его попросили пояснить, он стушевался. Он знал лишь, что это так, но больше не мог ничего добавить.