Его память как будто томилась в темнице, через толстые стены которой просачивались отдельные грани характера, не желающие складываться в единое целое. Он не знал, с кем, бывало, любил играть в карты, хотя верные слуги перечислили имена многих его друзей. Имена и лица по-прежнему ускользали от него. Несмотря на то что он начал узнавать соседей и приветствовать их, как будто знал их всю свою жизнь, Шарлотта ощущала в нем некую скованность. За его вещами и лошадьми, оставшимися в гостинице на севере, послали грума с указанием привезти их обратно как можно скорее, уплатив по счету.

Джек одобрительно улыбнулся Шарлотте, спустившейся в холл через несколько минут.

– Клянусь, Шарлотта, вы удивительная девушка. Большинство известных мне леди приходится ждать целую вечность.

Она посмотрела на него вопросительно, но ничего не сказала. Это было одно из тех замечаний, что Джек делал неосознанно, поэтому она просто улыбнулась.

– Папа говорит, что, когда они собираются в путешествие, матушка всегда является причиной задержки, потому что начинает заново распаковывать вещи и проверять, не забыто ли что-нибудь. Папа находит это ужасно раздражающим.

Джек кивнул, но ничего не ответил. Он странно посмотрел на Шарлотту, пока они шли к ожидающему фаэтону. Она решила, что его матушка вела себя сходным образом, так как слышала ее разговор с собственной матерью. Оставалось только гадать, какие потаенные воспоминания вызвало у Джека ее замечание. Иногда докучливые моменты гораздо прочнее отпечатываются в памяти, чем приятные.

Они подошли к ожидающему их стильному фаэтону с высокими сиденьями и горячими вороными лошадьми. Шарлотта с восхищением посмотрела на их благородные головы и изящные тела, в которых был заключен недюжинный темперамент, судя по тому, как нетерпеливо они били копытами о землю, стремясь поскорее тронуться с места. Вспомнив кое-что из того, чему обучал ее в детстве отец, Шарлотта приблизилась к животным и погладила их носы, ласково прошептав слова приветствия. Ей хотелось бы дать им по кусочку сахара, но она не сделала этого из опасения, что это может не понравиться Джеку. А вот догадайся она прихватить кусочек яблока, он точно не стал бы возражать.

– Забирайтесь, Шарлотта, – скомандовал он, протягивая ей руку. – Вы ведь не давали им сахара?

– Разве бы я на такое осмелилась? – ответила она с улыбкой, от которой на щеках у нее появились ямочки. – Это свою любимую кобылу я всегда угощаю кусочком сахара. Она ждет угощения и бывает недовольна, если я забываю.

– У нее кличка Коричневый Бархат? Когда вы мне раньше об этом говорили, я предупреждал, чтобы не баловали животное.

– Вы помните кличку моей кобылы? – Шарлотта посмотрела на него с надеждой. – Неужели к вам вернулась память?

Джек задумчиво нахмурился.

– Мы, кажется, катались с вами как-то утром в парке. На вас была синяя амазонка… и вы дали лошади кусок сахара, пояснив, что она всегда ожидает этого лакомства. Я счел эту кличку необычной.

– О, Джек! – воскликнула Шарлотта, с готовностью поворачиваясь к нему, когда он уселся на сиденье рядом с ней. – Я в самом деле была тогда в синей амазонке и в самом деле дала кобыле кусок сахара… Означает ли это… что к вам возвращается память?

– Некоторые воспоминания приходят ко мне в виде смутных обрывков. – Покачав головой, он взял поводья. – Не нужно отчаиваться, Чарли. Уверен, что это скоро случится… Воспоминания возникают в моей голове, когда я меньше всего их жду. Все же я приучил себя к факту, что полного восстановления может и не случиться.

Джек легонько взмахнул поводьями, и великолепные лошади тронулись. Он удерживал их уверенной рукой, заставляя идти рысью, пока они не выехали на главную дорогу, а потом постепенно дал им волю. На мгновение Шарлотта схватилась за сиденье, опасаясь выпасть, если лошади понесут. Позволив скакунам выплеснуть часть подавляемой энергии, Джек снова заставил их замедлиться и, посмотрев на Шарлотту, удивленно вскинул бровь:

– Хотите попробовать?

– Да, пожалуйста, – ответила Шарлотта, тут же среагировав на сверкнувший в его глазах вызов. – Просто скажите, как держать поводья, чтобы не повредить животным зубы.

– Я бы этого не допустил, – произнес Джек. – Действуйте плавно, без рывков. Им всего-то и требуется, что крепкая нежная рука. Поняв, что нужно повиноваться вам, они с радостью это сделают.

Послушав указания Джека, Шарлотта взяла поводья в руки. Лошади тут же рванули вперед, будто почувствовав смену возничего и желая испытать ее, но она спокойно и нерезко натянула поводья, и животные повиновались.

– У них прекрасные манеры, – негромко пробормотал Джек. – Я сам их обучал.

Шарлотта, с головой ушедшая в управление норовистыми лошадьми, ничего ему не ответила. Все было именно так, как Джек и утверждал: воспоминания возникали в его голове, точно разрозненные фрагменты мозаики. Лучше всего было игнорировать их и вести себя так, будто ничего особенного не случилось, привлекая повышенное внимание к каждому его озарению, она могла бы нарушить процесс выздоровления.

День выдался погожим, и Шарлотта испытывала острое ощущение счастья, мчась вперед по деревенской дороге, которая, не в пример большинству других, была очень ровной. Джек забрал у Шарлотты поводья, когда они подъехали ко входу в большое поместье, и сам провел скакунов в величественные витые ворота.

Поначалу они ехали через обширные поля, на некоторых из которых паслись овцы, на других – кони, потом оказались на обрамленной с обеих сторон деревьями аллее, ведущей к большому деревенскому особняку из поблекшего кирпича. Он не был столь внушительным, как резиденция маркиза, но сдержанно-элегантным, что очень понравилось Шарлотте.

Джек заставил лошадей остановиться у парадного крыльца, и мгновение спустя к ним подскочили готовые услужить грумы. Один помог Шарлотте сойти на землю, а второй, переговорив с Джеком, увел скакунов прочь. Тут из дома донесся возглас, встревоживший Шарлотту. Осмотревшись, она увидела двоих мужчин примерно одного возраста с Джеком, шагающих им навстречу, и негромко подсказала ему, что джентльмен слева, одетый в синий сюртук, – это его друг Фиппс.

– Увы, имя второго мне неизвестно, – прошептала она.

– Мисс Стивенс! – воскликнул Фиппс, беря протянутую ею руку и легонько целуя. После этого он с наигранным недовольством повернулся к Джеку: – Где ты, черт возьми, пропадал? Я ждал, что ты пригласишь меня погостить в Эллингеме.

– Прости, старина, – пробормотал Джек, похлопывая его по плечу. – Мне в последнее время пришлось нелегко. Я позже объясню… – Он неуверенно посмотрел на второго джентльмена.

– С моим вторым кузеном Гарольдом Пекамом ты еще не знаком, не так ли? Он служит в третьей стрелковой роте, а теперь в отпуске. Пекс, это Джек Делси, о котором мы часто говорим, и его нареченная мисс Шарлотта Стивенс.

– Сэр, мисс Стивенс, чрезвычайно рад с вами познакомиться, – произнес молодой человек, с благоговением глядя на Джека, о котором столько слышал. – Фиппс думал, что вы не вернулись в столицу, как планировали.