сознание. Он открыл слезящиеся глаза. Он находился в каком-то старинном каменном подвале, потолок которого подпирали мощные колонны, а свет давали многочисленные свечи и лампады в резных нишах. В глаза бросились сваленные в груду скамьи, какая-то старинная утварь, прикрытая пестрыми покрывалами со следами вековечной пыли и паутины. По углам беспорядочно стояли статуи, изображающие сцены и героев из священного писания. Терций посмотрел на живот и увидел, что тот туго перебинтован, но повязка уже насквозь пропиталась кровью. Руки и ноги были стянуты веревками. Пальцы сковало льдом. То ли от потери крови, то ли занемели в путах.

— Господин, вы живы! — воскликнул Амико.

Терций посмотрел на него. Стрела так и осталась в плече, только для удобства отломили древко, и сейчас из раны торчал небольшой деревянный пенек.

— Веласко…

Терций посмотрел налево и увидел Иззе. Маска пропала, лицо залито кровью, но он был жив.

— Иззе, где мы?

— Не знаю. Я… — Он хотел сказать еще что-то, но передумал.

— Мы в подвале собора Святого Мельхиора Заступника, — ответил за него Амико. — Слышите шум? Где-то над нами идет праздничная служба.

Терций прислушался. И правда, откуда-то сверху раздавались молитвенные песнопения и музыка.

«Почему эльфы притащили нас именно сюда?»

— О, как давно я тут не был, — флегматично заметил Дамасо Ортис, чем обнаружил свое присуствие.

Раздался гулкий звук шагов. В круг света вышел нарядно одетый невысокий подросток. Терций узнал его по оранжевым, словно кожура апельсина, глазам. Ангельское личико, золотые волосы. Паж принца. Якобы гомункул. Эльф по имени Физалис.

— Наконец-то вы пришли в себя, Веласко, — сказал он, поставив в альков еще одну горящую свечу. — Не смейте умирать так быстро, я еще с вами не закончил.

Терций усмехнулся, превозмогая боль:

— Как любезно с вашей стороны столь трепетно заботиться о моем здоровье. Вы, светлые эльфы, все такие добрые…

Иззе прыснул со смеха, но лицо Физалиса не дрогнуло.

— Да уж, наше общение сразу не задалось. Я знаю, как умер Неллор, — сказал он. — Хитро вы его убрали, а ведь он тоже был не промах. Что ж, со мной этот номер не пройдет.

Из теней выступило еще несколько эльфийских фигур. На них были чудные разноцветные наряды скоморохов, жонглеров и бродячих менестрелей. Лица, волосы и уши прятались под причудливыми колпаками с бубенцами. Их было совсем немного, хоть и достаточно, чтобы охранять четырех еле живых пленников.

— Ты тоже будешь пытать меня? — спросил Терций.

— Нет нужды. — Физалис сел на корточки рядом с Терцием. Даже в таком положении ему приходилось немного приподнять лицо, чтобы смотреть прямо в глаза. — Вы и так на краю могилы. Я не изверг и не держу на вас зла за смерть Неллора. И все же я не могу понять, почему вы отвергли наше предложение? По нашим данным, вы больше склонны к добру.

— Я отверг вас, потому что вам есть дело только до свободы эльфов. Онте и его народ вас не заботят. В этом наши интересы расходятся.

— Какой смысл оберегать то, что неминуемо рухнет? — фыркнул Физалис. — Когда мы развеем чары над материком, Онте перестанет существовать. — Эльф задумчиво посмотрел на огонь. — Вы многого не понимаете, Веласко. Я уже долго живу в рабстве, и для меня, рожденного свободным, забытье было бы лучшим решением, но я никак не могу забыть. Все это выжжено клеймом внутри меня. Эта боль никогда не утихнет и не даст забыть, пока все остальные наслаждаются жизнью и свободой. В чем вы хотите упрекнуть меня? В жестокости? Темные эльфы не просто истребили мой народ. Они унизили его, втоптали в грязь, превратили в потомственных слуг. Упрекаете в равнодушии? Какое мне дело до людей? Ведь людям нет никакого дела до нас.

Вот оно что. Дульсе Амбар и ее брат были теми немногими, кому удалось спастись во времена истребления светлых эльфов. Рожденные свободными. Последние, кто помнит подлинную культуру эльфов Белого Солнца.

— Я упрекаю вас в лицемерии, — ответил Терций. — Вы с сестрой правда боретесь за свободу вашего народа или просто мстите угнетателям? Вы готовы залить мир кровью и назвать это благим делом. Вы собираетесь кинуть в печь целое королевство, считая себя святыми мучениками.

Тут лицо Физалиса изменилось. Лоб пересекла морщина раздражения, губы сомкнулись в узкую полоску.

— Что ж, никто из присутствующих не без греха. Разве что милый маленький гомункул. Да, Ортис?

Дамасо вздрогнул. Терций непонимающе посмотрел на него.

— Не знаю подробностей, — продолжил Физалис, — но ведь ты что-то сказал своей семье, из-за чего и погиб твой учитель. Да?

Дамасо уронил лицо в связанные руки:

— Я всего лишь рассказал, что слышал. Совсем немного. Клянусь, они узнали совсем немного!

— Ну а мне ты расскажешь все. — Физалис встал и брезгливо пнул его кончиком сапога. — Что нашел Саурес?

«Когда эльф узнает правду, то просто прикончит всех нас», — подумал Терций.

— Эй! — крикнул он, перебивая Физалиса. — Где девушка? Где темная эльфийка? Вы наверняка сражались с ней!

Физалис скривился так, словно в рот ему насильно запихнули половину лимона:

— Убита.

Терций не поверил своим ушам. Иззе, кажется, тоже.

— Как убита? — растерянно спросил дроу. — Она же…

— Здорово нас потрепала, если это вас утешит.

Новость лишила Иззе и Терция дара речи. Чарна мертва? Разве такое возможно? Она всегда была такой сильной и самоуверенной… и вдруг мертва. Это не укладывалось в голове.

— А теперь к сути, — продолжил Физалис, снова пнув хнычущего Ортиса. — Что нашел Клаудио Саурес в древнем соборе Лилеона?

— Он нашел свитки. Великие свитки с истинной историей.

— Что в этих свитках?

— Я… я не знаю…

Физалис хорошенько ткнул Дамасо под ребра, тот вскрикнул:

— Я правда не знаю! Я никогда их не читал! Саурес не доверял мне их. Я знаю только то, что слышал от них.

Физалис зло крикнул Терцию:

— Где свитки? Куда вы их спрятали?

— Они там, где вы их не достанете, — ответил Веласко. — И кажется, там нет ничего, на что вы