— Что с тобой? — удивленно спросил Хейл.

Сьюзан встретилась с ним взглядом и прикусила губу.

— Ничего, — выдавила она.

Но это было не так. Терминал Хейла ярко светился. Она забылаего отключить.

Спустившись вниз, Беккер подошел к бару. Он совсем выбилсяиз сил. Похожий на карлика бармен тотчас положил перед ним салфетку.

— Qué bebe usted? Чего-нибудь выпьете?

— Спасибо, нет. Я лишь хотел спросить, есть ли в городеклубы, где собираются молодые люди — панки?

— Клубы? Для панков? — переспросил бармен, страннопосмотрев на Беккера.

— Да. Есть ли в Севилье такое место, где тусуютсяпанки?

— No lo sé, señor. Не знаю. Но ужопределенно не здесь! — Он улыбнулся. — Может, все-таки чего-нибудьвыпьете?

Беккер понимал, что, по мнению бармена, ведет себя странно.

— Quiere Ud. algo? — настаивал бармен. —Fino? Jerez?

Откуда-то сверху накатывали приглушенные волны классическоймузыки. «Бранденбургский концерт, — подумал Беккер. — Номер четыре».Они со Сьюзан слушали этот концерт в прошлом году в университете в исполненииоркестра Академии Святого Мартина. Ему вдруг страшно захотелось увидеть ее —сейчас же. Прохладный ветерок кондиционера напомнил ему о жаре на улице. Онпредставил себе, как бредет, обливаясь потом, по душным, пропитанным запахомнаркотиков улицам Трианы, пытаясь разыскать девчонку-панка в майке с британскимфлагом на груди, и снова подумал о Сьюзан.

— Zumo de arándano, — с удивлением услышалон собственный голос. — Клюквенный сок.

Бармен смотрел на него озадаченно.

— Solo? — Клюквенный сок популярен в Испании, нопить его в чистом виде — неслыханное дело.

— Sí, — сказал Беккер. — Solo.

— Echo un poco de Smirnoff? — настаивалбармен. — Плеснуть чуточку водки?

— No, gracias.

— Gratis? — по-прежнему увещевал бармен. — Засчет заведения?

Превозмогая шум в голове, Беккер представил себе грязныеулицы Трианы, удушающую жару, безнадежные поиски в долгой нескончаемой ночи. Какогочерта! Он кивнул.

— Sí, échame un poco de vodka.

Бармен с видимым облегчением приготовил ему напиток.

Беккер оглядел затейливое убранство бара и подумал, что все,что с ним происходит, похоже на сон. В любой другой реальности было бы кудабольше здравого смысла. «Я, университетский профессор, — подумалон, — выполняю секретную миссию».

Бармен с любезной улыбкой протянул Беккеру стакан:

— A su gusto, señor. Клюквенный сок и капелькаводки.

Беккер поблагодарил его. Отпил глоток и чуть не поперхнулся.Ничего себе капелька!

Хейл остановился в центре комнаты и пристально посмотрел наСьюзан.

— Что случилось, Сью? У тебя ужасный вид.

Сьюзан подавила поднимающуюся волну страха. В несколькихметрах от нее ярко светился экран Хейла.

— Со мной… все в порядке, — выдавила она. Сердцеее готово было выскочить из груди.

Было видно, что Хейл ей не поверил.

— Может быть, хочешь воды?

Она не нашлась что ответить. И проклинала себя. Как я моглане выключить монитор? Сьюзан понимала: как только Хейл заподозрит, что онаискала что-то в его компьютере, то сразу же поймет, что подлинное лицо СевернойДакоты раскрыто. И пойдет на все, лишь бы эта информация не вышла из стенТретьего узла.

А что, подумала Сьюзен, если броситься мимо него и побежатьк двери? Но осуществить это намерение ей не пришлось. Внезапно кто-то началколотить кулаком по стеклянной стене. Оба они — Хейл и Сьюзан — дажеподпрыгнули от неожиданности. Это был Чатрукьян. Он снова постучал. У него былтакой вид, будто он только что увидел Армагеддон.

Хейл сердито посмотрел на обезумевшего сотрудникалаборатории систем безопасности и обратился к Сьюзан:

— Я сейчас вернусь. Выпей воды. Ты очень бледна. —Затем повернулся и вышел из комнаты.

Сьюзан взяла себя в руки и быстро подошла к монитору Хейла.Протянула руку и нажала на кнопку. Экран погас.

В голове у нее стучало. Повернувшись, она увидела, как застеной, в шифровалке, Чатрукьян что-то говорит Хейлу. Понятно, домой он так ине ушел и теперь в панике пытается что-то внушить Хейлу. Она понимала, что этобольше не имеет значения: Хейл и без того знал все, что можно было знать.

«Мне нужно доложить об этом Стратмору, — подумалаона, — и как можно скорее».

Росио Ева Гранада стояла перед зеркалом в ванной номера 301,скинув с себя одежду. Наступил момент, которого она с ужасом ждала весь этотдень. Немец лежит в постели и ждет ее. Самый крупный мужчина из всех, с кем ейприходилось иметь дело.

Нарочито медленно она взяла из ведерка кубик льда и началатереть им соски. Они сразу же затвердели. Это было одной из ее многочисленныххитростей: мужчинам казалось, что она сгорает от страсти, поэтому онистремились прийти к ней снова и снова. Росио погладила руками свои пышныезагорелые формы — дай Бог, чтобы они сохраняли свою привлекательность еще летпять-шесть, пока она не накопит достаточно денег. Сеньор Ролдан забирал большуючасть ее заработка себе, но без него ей пришлось бы присоединиться кбесчисленным шлюхам, что пытаются подцепить пьяных туристов в Триане. А у ееклиентов по крайней мере есть деньги. Они ее не бьют, им легко угодить. Росионатянула ночную рубашку, глубоко вздохнула и открыла дверь в комнату.

Когда она вошла, глаза немца чуть не вывалились из орбит. Наней была черная ночная рубашка; загорелая, орехового оттенка кожа светилась вмягком свете ночника, соски призывно выделялись под тонкой прозрачной тканью.

— Komm doch hierher, — сказал немец сдавленнымголосом, сбрасывая с себя пижаму и поворачиваясь на спину.

Росио через силу улыбнулась и подошла к постели. Но,посмотрев на распростертую на простынях громадную тушу, почувствовалаоблегчение. То, что она увидела пониже его живота, оказалось совсем крошечным.