Я бы хотел ответить очередной колкостью, но мне стало не до этого. Стас поменял угол и нашёл чувствительную точку, которая выбила весь воздух из лёгких. Ускорил движения бёдрами, стал быстрее двигать рукой, и я уже плыл за гранью. Привычные точки запрыгали перед глазами. Тело напряглось, внутри все сжалось, вызывая гортанный рык у Стаса. Мы кончили одновременно, бились в конвульсиях, еле удержавшись на дрожащих конечностях.

Стас слез с меня, свалился на кровать, раскинув руки.

— Иди сюда, — запыхаясь, он потянул меня за руку на свою влажную и часто вздымающуюся грудь.

Пролежали так, пока глаза не начали закрываться.

— Стас, — промямлил я.

— Мм? — также бессильно отозвался он.

— Нужно вещи из машины в дом принести и душ принять… — И многое другое.

— Не хочу, — как ребёнок сказал он и, повернувшись на бок, стиснул меня в объятиях.

— Тогда меня пусти, я сам все сделаю. Ты отдыхай, — попытался встать, но меня не пустили.

— Ты просто язва, Соколов, знаешь об этом? — Он тут же заскулил и поморщился, когда я больно ущипнул его. — Моя язва!

— Так уж и быть. Прощу! — Я попытался снова встать, и на этот раз он меня отпустил и, встав следом, он стал одеваться. — Ты куда? А душ?

— Нам же надо во что-то переодеться. Ты иди в ванную, а я принесу вещи и присоединюсь.

В тот момент, когда он вошёл в душевую кабину, я просто принимал тёплые струи воды и расслаблял тело.

— Мила не проснулась? — повернулся к нему.

— Нет. — Он приблизился вплотную ко мне, вставая под льющуюся воду.

Тёплый душ только усилил усталость, и, выходя из ванной, мы просто свалились на кровать и тут же уснули.

— Я быстро в магазин. Возьму что-то к завтраку и свежее молоко для Милы, — сказал я сонному Стасу.

— Хорошо, — зевая, кивнул он. — Подожди! — вскочил он как ошпаренный. — Не оставляй меня одного! — воскликнул он.

— Я быстро, максимум полчаса, — сдерживая смех, успокоил я его.

— А если она проснётся? Я не знаю, что делать…

— Ты вчера так же говорил, а Мила уснула у тебя на руках. Не переживай, ты ей уже приглянулся, — все же рассмеялся и, поцеловав его в лёгком прикосновении, быстрым шагом вышел из комнаты.

Стас

Не успел и вдохнуть, как эта язва свалила. Вот реально, возьму и выпорю без какого-то подтекста. Разукрашу его задницу красными отметинами. Остаётся только надеяться, что мелк… Да блядь!

Мои мысли прервал детский плач из розовой рации. Ну, Соколов!

Встал с кровати, надел штаны и пошёл к мелкой. Она стояла на ногах в кровати, держалась за перила и рыдала. Красное лицо, слёзы и сопли. И что мне, блядь, со всем этим делать?!

— Эй!

Она сразу же прекратила плакать и внимательно посмотрела на меня.

— Мелкая, что за трагедия?

Не знаю, почему именно, но она засмеялась. Такой нежный и милый детский смех.

— Так-то лучше. А то развела тут истерику. — Я стал приближаться к кроватке, и она тут же потянула руки ко мне. — Э-э-эм, слушай! Я, конечно, возьму тебя на руки, но ты знай: я занят! И твой брат вряд ли отдаст меня без боя.

Мелкая хохотала во весь голос, будто понимает, что за бред я тут несу.

Взял её на руки и спустился на первый этаж, сел с ней на диван и включил телик, хотел отпустить её на диван. Но мелкая вцепилась в меня и начала хныкать. Понял. Лучше не включать эту симфонию, не уверен, что второй раз она успокоится.

Сидел с ней на руках и смотрел дурацкий мультик. В какой-то момент она повернулась ко мне и сказала только одно.

— Мама!

И меня бросило в жар.

Сама слезла с меня и пошла кривой походкой в сторону кухни.

— Мама!

Чёрт! Черт! Чёрт! Это, блядь, пиздец просто.

Бедный ребёнок не понимает, что мамы больше нет. Что она ей не ответит, сколько бы та её не звала. Не найдёт её не на кухне ни в другой комнате.

— Мелкая!

Ну и разгон у неё, поймал уже на лестнице.

— Куда бежим?

— Мама?

Ну всё, губы дрожат, глаза блестят. И как мне быть? Я не умею говорить, а тем более сказать ребёнку, что её мать умерла. И где Артёма носит? Придёт — убью!

— Давай мы посмотрим с тобой мультик, а потом…

Свалю на Тёму это. Не хочется и его душу тревожить, но выбора нет. Впереди ещё и морг, и похороны. М-да, туго будет.

Послышался щелчок двери, и мелкую как ветром сдуло.

— Мама! — радостно крикнула она.

Блядь, капец как это терзает изнутри.

Встал и пошёл за ней, и не зря. Артём застыл с пакетами в руках, бледный как мел, с огромными глазами и страхом в них. Сейчас буду обоих успокаивать. Думаю, не получится побыть тут подольше.

— Мелкая, давай, иди ко мне, — попытался взять её на руки, но она как начала орать во весь голос со слезами. Вцепилась в ногу Артёма и дёргала его.

— Возьми это, — взял Тёма себя в руки.

Я забрал у него пакеты и поплёлся на кухню.

— Малышка, хватит плакать, — послышалось из коридора. — Ты знаешь, кто такие ангелы? — продолжал он, идя в гостиную.

Я достал продукты, и, так как от меня толка нигде, кроме кухни, сейчас не будет, то принялся готовить завтрак. Для мелкой Тёма приготовит, с этим я точно не справлюсь. Из гостиной доносился его голос, но разобрать, что он там говорит, было сложно. Уверен, он сможет объяснит мелкой что да как.

— Что делаешь? — раздался голос Тёмы совсем близко.

— Вроде как завтрак. — Я повернулся к нему. — Как мелкая?

Он отпустил голову.

— Сказал, что мама с папой сталь ангелами и живут теперь на небесах. Мало что она поняла, боюсь, пока она не… Забудет их, — голос стал дрожать. — Это придётся повторять.

— Мы справимся. — Я подошёл к нему и обнял.

— Мы? — пробубнил он в моё плечо.

— Мы! А кто?

Что у него там в голове опять?!

— Я сказал, что не уйду. Я сказал, что люблю. Не вижу причин, чтобы ты сомневался, — взял его за плечи и посмотрел в его глаза. — Запомни это, и чтобы к этой теме больше не возвращался.

— Просто ребёнок… Это всё меняет.

По голове, что ли, настучать?!

— Меняет! Но мне по хрен, мне не страшно.

Будет не просто, но разберёмся.