— Спасибо! — протянул отцу руку. Если бы не его связи, мы бы не нашли прокурора и нотариуса, который составил бы документ задним числом.

— Это самое малое, что я смог сделать. — Отец пожал мне руку и, притянув к себе, обнял, похлопывая по спине. — Если что-то будет нужно, ты только скажи, а не в последний момент.

— Конечно.

Думаю, можно уже простить его и попытаться забыть все разлады между нами.

— Ну всё, иди к своему Артёму, — выпустил он меня. — И позвони, когда приземлитесь.

— Договорились. — Я сел в машину и поехал к моему Артёму. Я подзадержался и он сейчас накрутит себе глупостей.

Билеты я уже заказал, сразу в аэропорту дадут. Машину напрокат взял, человек будет ждать там. Два часа лететь, так что успеем сегодня и в морг съездить, и мелкую забрать из больницы. Там с ней вроде как психолог работает, хотя, что такой маленький ребёнок понимает, кроме того, что мамы нет? Надо бы Артёму успокоительных взять, хрен знает, как он в морге держаться будет.

Артём

— Ты охренел?!

Не успел я зайти в квартиру, как на меня накинулись с криками.

— Ты на кой хер из дома вышел? Что я тебе сказал?

Глаза мои на лоб лезут, рот открылся сам собой от этого ора.

— Что тебе не понятно было?

— Ты чего орёшь на меня? — абсолютно спокойным голосом спросил я и отлип от входной двери. Прошёл мимо, задев его плечом, но далеко не ушёл.

Стас схватил меня за запястье и с силой притянул к себе, впечатывая меня в свою грудь, и обнял за шею.

— Прости! Я просто пиздец, как испугался, — я чувствовал, как бьётся его сердце и как трясётся его тело. — Не делай так больше!

— Я в аптеку ходил, — пробубнил я в его плечо. — Голова сильно болит, а дома ничего не нашёл.

— А позвонить и сказать? — раздражённо спросил он. — Я бы взял что-то по дороге домой.

— Я не знаю, куда ты ушёл и можно ли тебя тревожить. — Я ещё до нашего разрыва подозревал, что он что-то скрывает.

— Нужно, Артём! Если тебе что-то надо, ты просто звонишь мне. Ясно? — Он отстранился и, взяв меня за плечи, посмотрел в глаза. — Ты понял?

— Понял! Не надо разговаривать со мной, как с ребёнком, — возмутился я.

— Я волновался, — взяв меня за лицо, он поцеловал в губы, просто и без подтекста. — Больше так не делай.

Я кивнул, а сам внутри ликовал от его реакции. Любит ведь.

— Вещи собрал?

— Почти. — Я поплёлся в спальню, где на кровати был открытый чемодан. — Кое-что ещё закину и всё. А ты? Как же твои вещи?

Он же не передумал?

— По дороге к аэропорту заскочим ко мне, и я возьму какую-нибудь одежду, — отмахнулся он и, сев в кресле у окна, следил за моими действиями.

— Скажешь, куда ушёл утром? — продолжал складывать вещи и как бы невзначай задал вопрос, взглянув одним глазком на него.

— Скажу. — Он кивнул, но скрыть вмиг напрягшееся тело и нервное ёрзанье на кресле, ему скрыть не удалось.

— Когда? — не унимался я.

— Позже, — избегал он моего взгляда.

— Но сегодня?! — Я его достану, но всё из него вытащу.

— Сегодня! Что ты докопался, Соколов? — раздражённо ответил он, всё же удостоив меня взглядом.

— Потому что мне нужно знать, почему ты меня говном поливал в больнице, Чёрный? — в тон ему высказал я.

— Не называй меня так! — ткнул пальцем в меня.

— Аналогично, знаешь ли, — подался вперёд.

— Я предупредил!

Ну, конечно, испугать вздумал.

— А то что? — Вот зачем я его сейчас раздражаю?

— Соколов! — встал он с места.

— Чёрный!

Он в два шага оказался возле меня.

— А то вытрахаю всю дурь из твоей умной башки…

По телу разлилось тепло.

— …и заставлю кричать моё имя, пока голос не сорвёшь.

Бросило в жар, как только представил эту картину.

Артём

— Не верю!

Да, да, я специально. Мы слишком долго были в разлуке, я соскучился по его грубым и настойчивым рукам. По его губам, что шепчут пошлости, пока он берёт меня сзади. И по его члену во мне. И вчерашний секс на кухонном столе не утолил и каплю того голода.

— Ты играешь с огнём! — взял за талию, притянул к себе, вдавливая меня в своё тело и впился в мои губы.

Напористый и шершавый язык скользнул в мой рот. Губы со вкусом сигарет и ментола, его такой родной запах. Теплота его тела и его сердце, которое бьётся о его рёбра так сильно, что и я чувствую.

— Опоздаем на самолёт. — Он оторвался от меня и развернул к открытому чемодану. — Шевелись! — хлопнул по попе и, подтолкнув к кровати, вышел из спальни, а я остался в ступоре и со стоявшим членом.

Весьма неожиданно, он редко от секса отказывается. Но подумал, что он так меня наказывает за то, что ослушался. Ничего, мы тоже умеем наказывать и мстить.

Через два часа мы уже были в самолёте, я немного нервничал и мысли всё возвращались к тому дню, когда мама говорила, как соскучилась. И что просила приехать, а я не смог из-за работы. Поставил работу превыше своих родителей. Никогда себе этого не прощу. Надо было бросить всё и лететь к ним. А сейчас я буду касаться холодных и бездыханных тел, не получая ни объятий, ни ласковых слов.

— Артём! — рука Стаса коснулась моей.

Он, взяв двумя пальцами за подбородок повернул мою голову от иллюминатора к себе. Поднял другую руку и вытер дорожку влажности с моей щеки. И я только сейчас понял, что трясусь и бесшумно плачу.

— Иди сюда! — Он притянул меня к себе. И я положил голову на его грудь, успокаиваясь от его поглаживаний по спине.

Видимо, так и уснул, потому что голос пилота о том, что самолёт идёт на посадку, заставил открыть глаза.