Твоя шифровка проникнута глубоким недоверием ко мне, как большевику и человеку, что принимаю как самое серьезное партийное предостережение для всей моей дальнейшей работы, где бы я ни работал. Постараюсь делом заслужить твое доверие, в котором каждый честный большевик видит не просто личное доверие, а доверие партии, которое дороже моей жизни».

Вслед за покаянной телеграммой пришло сообщение, что Молотов добился успеха, убедив западных партнеров провести очередную встречу министров иностранных дел в Москве 15 декабря в составе тройки, то есть без участия не только Китая, но и Франции, для обсуждения вопросов, имевших актуальное значение для США, Великобритании и СССР. Сталин сразу смягчился. Его успокоило также то, что Молотов прослезился, а в покаянной телеграмме прямо дал понять,, что его жизнь — в руках вождя, и не пытался оправдаться. Значит, нет у него в душе стержня, сломался соратник и никогда впредь не рискнет выступить против вождя, чтобы приблизить свое вступление в наследство. А вот тройка Маленков, Берия, Микоян, напротив, Сталина разочаровала. Они готовы огульно охаять чуть ли не все внешнеполитические достижения СССР, забывая, что к ним причастен не только глава НКИД, но, в первую очередь, сам Иосиф Виссарионович. И отказывались признавать свои ошибки.

8 декабря Сталин ответил тройке короткой раздраженной шифрограммой:

«Вашу шифровку от 7-го декабря получил. Шифровка производит неприятное впечатление ввиду наличия в ней ряда явно фальшивых положений. Кроме того, я не согласен с Вашей трактовкой вопроса по существу. Подробности потом в Москве».

Но генсек не стал дожидаться возвращения в столицу и в ночь на 9 декабря отправил длинную шифрограмму, первоначально озаглавленную «Для четверки». Но затем заголовок был исправлен на «Молотову для четверки». Доверие к Вячеславу Михайловичу как будто было частично восстановлено. Великое дело — вовремя поплакать...

Впрочем, вряд ли слезы Вячеслава Михайловича в чем-либо разубедили Сталина. Он-то знал, что Молотов — превосходный артист, не хуже своего племянника Бориса Чиркова, и, если надо, великолепно сыграет и слезы, и истерику. Ведь упомянутый выше нервный припадок перед финской делегацией Вячеслав Михайлович устроил явно с ведома Сталина, если не по его прямому поручению.

Не то чтобы Сталин утратил доверие к Молотову. Просто тогда, осенью победного 45-го, Иосиф Виссарионович решил, что в долгосрочной перспективе Молотов ему уже не нужен. Как преемник он явно не годился: не сумеет вести дела с Западом так, как надо, да и внутри страны может наломать дров. Но в народе он по-прежнему имеет авторитет (об этом позаботился в свое время сам Сталин), а значит, будет только мешать после его, Сталина, смерти законному сталинскому наследнику. Остается лишь правильно выбрать время, когда можно будет поставить к стенке «нашего Вячеслава». Просто так расстрелять его втихую, как какого-нибудь Рудзутака или Чубаря, не годится. Как-никак, Моло1юв в партии и народе считается вождем №2 после Сталина, и для его расстрела необходим полноценный судебный процесс, с заговором, соучастниками и очередной кампанией против врагов народа.

Правда, суд придется делать закрытым. Опыт процессов 30-х годов научил уцелевших деятелей партийной верхушки, что даже полное признание своей мнимой вины все равно не позволяет сохранить жизнь. Ведь даже те, кто, подобно Раде-ку, отделался тюрьмой, все равно были вскоре уничтожены. Слишком мало было шансов на то, что удастся убедить

«друга Вячеслава» ради партии, ради торжества дела социализма и коммунизма добровольно и с радостью положить голову на плаху. К тому же и знает Молотов слишком много, и на открытом процессе язык у него может весьма некстати развязаться. То ли дело закрытый процесс, где внимать подсудимым будут только проверенные члены Военной коллегии Верховного суда да конвоиры, которые чего только не наслушались! А потом нужно опубликовать приговор в газетах, чтобы трудящиеся знали, какого змия в течение добрых трех десятков лет пригрел у себя на груди Иосиф Виссарионович! Но спешить с этим не стоит. Процесс и кампания должны быть хорошо подготовлены и проведены в самый политически подходящий момент, когда уже твердо определится сталинский преемник.

Кстати сказать, в беседе с американским журналистом .Станнесом, состоявшейся 9 апреля 1947 года и опубликованной в «Правде» 8 мая, Сталин притворно посетовал:

«В СССР трудно будет обойтись без цензуры (сообщений иностранных корреспондентов. — Б. С). Молотов несколько раз пробовал это сделать, но ничего не получилось. Всякий раз, когда советское правительство отменяло цензуру, ему приходилось в этом раскаиваться и снова ее вводить. Осенью позапрошлого года цензура в СССР была отменена. Он, И. В. Сталин, был в отпуске, и корреспонденты начали писать о том, что Молотов заставил Сталина уйти в отпуск, а потом они стали писать, что он, И. В. Сталин, вернется и выгонит Молотова. Таким образом, эти корреспонденты изображали советское правительство в виде своего рода зверинца. Конечно, советские люди были возмущены и снова должны были ввести цензуру».

В марте 1949 года Сталин действительно выгонит Молотова с поста министра иностранных дел, но это произойдет уже в разгар кампании борьбы с безродными космополитами, в ходе которой пострадает и жена Молотова, подкачавшая по «пятому пункту».

Будущий американский посол в СССР Джордж Кеннан оставил нам зарисовку заседания Совета министров иностранных дел в Москве 19 декабря 1945 года, на котором ему довелось присутствовать:

«По лицу Молотова, председательствовавшего на заседании, было видно, что он не скрывает чувства удовлетворения, поскольку знает о разногласиях между двумя другими министрами иностранных дел (американским и британским. — Б. С.) и понимает, что им трудно противостоять усилиям русской дипломатии. Он походил на азартного игрока, знавшего, что переиграет своих соперников. Это был единственный человек, получавший удовольствие от происходившего».

Эх, знал бы американский дипломат, что только что пережил Вячеслав Михайлович! Если бы знал, то, наверное, решил бы, что на самом деле Молотов радуется счастливому избавлению, как тогда казалось, от клейма шпиона и верной стенки Лубянского подвала.

Кстати, Кеннан в результате общения со Сталиным и, главным образом, с Молотовым, составил десять заповедей для американского дипломата на тему «Как вести переговоры с русскими». Вот они:

«1. Не ведите себя с ними дружелюбно.

2. Не говорите с ними об общности целей, которых в действительности не существует.

3. Не делайте необоснованных жестов доброй воли.

4. Не обращайтесь к русским ни с какими запросами иначе, как дав понять, что вы действительно выразите недовольство, если просьба не будет удовлетворена.

5. Ставьте вопросы на нормальном уровне и требуйте, чтобы русские несли полную ответственность за свои действия на этом уровне.

6. Не поощряйте обмена мнениями с русскими на. высшем уровне, если инициатива не исходит с их стороны, по крайней мере, на 50 процентов.