Дойдя до причала Черного Кабана, они вдруг услышали выстрел. Из толпы послышались крики. Люди, толкая друг друга, побежали.

– Спокойнее! – говорил в своей неторопливой манере, почти не повышая голоса, Хобс. – Не о чем беспокоиться. Здесь королевский военный флот. Мы идем.

Никто даже не обратил на него внимания.

Раздался еще выстрел.

Фокс метнулась вперед, уворачиваясь от бегущих навстречу портовых рабочих и перепрыгивая через ящики. Хэлдон Лак следовал за ней. Если бы он был до конца честен с самим собой (что вряд ли), он должен был бы признать, что его участие в деле только всё испортило бы. Он же думал лишь об одном – о том, что его момент истинного величия непоправимо ускользает.

Через несколько минут они добрались до конца причала и спрятались за ящиками. У Фокс была лучшая позиция для обзора, но сквозь треугольник, образованный изгибом ее локтя и ее телом, Лак заметил подростка, который бежал мимо них, неся на руках юную девушку. Лак почувствовал приступ дурноты. Девушка была без сознания, а руки юноши были в крови.

Хобс с вопросительно приподнятой бровью показал на бегущего юношу, но Лак покачал головой. Фокс, жестикулируя, принялась передавать ему что-то системой условных сигналов, но он так и не вспомнил, что эти жесты означают. Она передавала цифры – но какие? Пять? Пятнадцать? Двадцать? Пальцы Фокс двигались быстро, как колибри, передавая сведения, которые Лак не успевал считывать.

Чей-то голос взлетел над причалом:

– Мои люди живут по всему королевству. И если я еще раз услышу, что ты похищаешь детей и продаешь их в рабство, я начну на тебя охотиться как на дикого зверя. И где бы ты ни спрятался в этом огромном голубом мире, я тебя найду.

Да, это был момент его, Хэлдона Лака, славы. Жаль, конечно, что он не успел к началу конфликта, но теперь его долг состоит в том, чтобы предотвратить его развитие. Нет времени посылать за подмогой. Лак глубоко вздохнул, выскочил из-за ящика и, выхватив пистолет, выстрелил в воздух.

– Немедленно прекратить! – крикнул он. – Мы…

В этот момент в него ударила пуля. Сначала он почувствовал боль, потом услышал выстрел. Издав горлом какой-то совершенно непривлекательный звук, Лак опрокинулся навзничь.

Причал сотряс грохот. Языки пламени вырывались из стволов ружей и пистолетов. В лучах солнца засверкали полосы стали. Кровь пролилась на доски причала. Лак оперся спиной о бочку, судорожно сжимая в обеих руках свой пистолет. Из его плеча текла кровь. И это было больно.

Фокс и Хобс дрались с компанией крепких, угрожающего вида людей. Но они дрались не в одиночку – к ним присоединилась группа матросов, которые, нанося удары саблями и стреляя из пистолетов, издавали ликующие возгласы.

Хэлдон Лак моргнул. Он узнал их, как любой человек узнал бы персонажей хорошо известных историй, очутись они вдруг прямо перед ним. Здоровяк в красной бандане. Маленький юркий человечек с дредами на голове. Они бились с такой отчаянной самоотверженностью, которой Лак никогда в своей жизни не видел, которую даже представить себе не мог. Сражающиеся теснили людей Хэтчета с причала – прямо в воду. Хэтчет, сжимая рану на руке, тоже отступал. Бросив напоследок злобный взгляд на своих врагов, он бросился в море, бившееся у свай, поддерживавших причал.

Несмотря на боль в плече, Хэлдон Лак был разочарован. Его слава растворилась в зеленой пене прибоя.

Сражение закончилось. Лак попытался сесть, но боль в плече была слишком сильна. К нему подошел один из моряков. Унтер-офицер Лак раздраженно посмотрел на него.

У моряка были ярко-голубые глаза – гораздо более красивые, чем у Лака (и Лак мог бы признать это, будь он до конца честен с самим собой). Унтер-офицер почувствовал, как его поднимают на ноги и отряхивают.

– Это была не самая умная мысль – ворваться сюда с оружием и открыть стрельбу, – проговорил голубоглазый моряк. – Но в конце концов у нас все получилось.

Размахивая оружием, другие моряки смеялись, окружив оставшихся на причале людей Хэтчета. Таковых было трое. Раненные, они, скрючившись, сидели на досках, зажимая раны, подтекающие кровью.

Фокс передала Хобсу моток веревки:

– Вяжи их.

Хобс склонился, чтобы связать пленникам руки.

– А где наш унтер-офицер?

Хэлдон Лак почувствовал, как его ведет вперед чья-то твердая рука.

– Полагаю, это он, – сказал ее обладатель.

Лак, покачиваясь, вышел вперед, едва обращая внимание на кровь и на пятно, по-прежнему украшавшее его мундир.

Фокс посмотрела мимо него, за его спину.

– Спасибо, капитан Рид, – сказала она. – Вы помогли нам задержать троих негодяев из банды преступника по имени Хэтчет.

Капитан Рид? Лак снова моргнул. Так вот кто это! Унтер-офицер попытался улыбнуться, но на него никто не смотрел.

Рид сухо усмехнулся:

– Это всего лишь мой долг.

Всего лишь мой долг!

Улыбка погасла на лице унтер-офицера.

– Я доложу начальству, что именно вы помогли это сделать, – сказала Фокс.

– Мне будет это приятно, мадам! – произнес Рид, коснувшись рукой края шляпы и покидая поле боя.

Ошеломленный, унтер-офицер Лак стоял на причале, держась за раненую руку. Смеясь и болтая, остальные матросы последовали за своим капитаном. Теперь Лак узнал команду «Реки Веры»: огромного плотника, говорливого второго помощника…

Посмотрев на Лака, Хобс усмехнулся:

– А вот и вы, сэр. Я думал, вы пропустили самое интересное.

Лак покачал головой.

– Зажмите рану, – посоветовала Фокс.

Лак послушно прижал к ране ладонь.

– Хэтчет ушел, – сказал он.

Он взглянул на причал, на трупы. Ему стало понятно, что это никакой не момент славы. Они ввязались в это дело без всякого приказа, и у них в руках нет даже Хэтчета, которым они могли бы оправдаться. Кто-то другой ввязался и забрал себе всю славу победы. И забрал заслуженно – Лак должен был это признать. Теперь это глава не в его, Лака, истории – в ней он даже мельком не участвовал.

Фокс пожала плечами.

– У нас есть задержанные. Хэтчета поймаем в следующий раз.

Она улыбалась. Чему?

Фокс была ранена в руку, и на лбу у нее тоже виднелась кровь, но она улыбалась унтер-офицеру Хэлдону Лаку. Улыбалась улыбкой койота.

И он улыбнулся ей в ответ.

Когда Сефия проснулась, было так темно, что она засомневалась – а действительно ли она открыла глаза. Сквозь темноту она слышала чьи-то шаги, резкие грубые голоса и скрип веревок. Теплый густой воздух обволакивал ее подобно одеялу. Она закашлялась и пошевелилась.