– Вы разговаривали с Юлией? Или с Кристофером, помощником Эстер?

– Нет. За столом нас собралось человек десять – двенадцать, весь вечер шла оживленная дискуссия, на болтовню с прислугой времени не было. Ну да, в какой-то момент я попросил ее принести чашку кофе. Большой красавицей я бы ее не назвал, но грудь у нее была достойная.

Йеппе отметил, что нужно будет расспросить Эстер ди Лауренти о той компании, о составе гостей.

– Вернемся к рукописи. Когда вы ее прочитали?

– Не так давно. Да вот буквально на днях. Ясно, что отправной точкой для этой истории послужило ее жилище.

– Вы знали, что девушка в книге списана с Юлии Стендер?

– Нет. На ее месте могла быть любая девушка из провинции. На самом деле в этом заключалась одна из моих многочисленных претензий к тексту Эстер. В том, что ее жертва – одно из старейших в мире клише. Почему не убить старика, или бомжа, или циркового клоуна? Почему везде непременно должна быть невинная овечка из деревни? Кстати, замечу, в тексте, который я успел прочитать, девушку еще не убили.

– То есть вы не читали страницы, которые Эстер загрузила около недели назад?

– Я не включал компьютер с тех пор, как переехал сюда, в летний дом, три недели назад. У меня есть еще квартира в Кристиансхавн, где я живу зимой. А здесь нет ни Интернета, ни всякой ненужной электроники. У меня есть мобильный, но я включаю его один раз в день и тут же выключаю, если нет никакой жизненной необходимости им пользоваться. Я даже часов не ношу.

Кинго вытянул коричневые жилистые руки. Выпиравшие вены извивались между пятнами краски. На правом мизинце сверкал перстень, на мускулистых предплечьях и ладонях ничего не было.

– Я здесь для того, чтобы работать, и пишу я от руки. Про убийство Юлии я знаю только потому, что вы мне позвонили.

– Где вы были во вторник? – Йеппе заметил, как Эрик Кинго улыбнулся в чашку, прежде чем ответить на вопрос.

– «У вас есть алиби? Что это такое? Где вы были в момент совершения преступления?» И далее по тексту. Ну вы поняли, Сторм П.[15]

Йеппе, не узнавший цитату, терпеливо ожидал ответа. Не получив ответной реакции, Кинго отрывисто продолжал:

– Во вторник, вечером и ночью, я был на вечеринке в одном издательстве, где удостоился награды, произнес там речь и переместился с моим издателем и несколькими редакторами в ночной бар. Если, конечно, это сойдет за алиби.

Сойдет. Йеппе сделал пометки. Кинго отвернулся и задумчиво смотрел на озеро.

– Это одно из самых глубоких озер Копенгагена, вы знали? Оно не очень большое, но глубина достигает тринадцати метров, рыбы полным-полно. Тут даже черепахи водятся. Образовалось в карьере, вырытом для добычи известняка. Мы его называем Церковное озеро, тут рядом есть церковь. Датская находчивость как она есть. Знаете, если бы мне пришлось кого-нибудь убить, на бумаге или в действительности, я бы бросил тело вот в это озеро, привязав к его ногам что-нибудь тяжелое, и оставил на съедение речным угрям.

Эрик Кинго резко усмехнулся своей нездоровой выдумке. Взглянув на его мощные пальцы, держащие чашку с кофе, Йеппе почувствовал, как к шее подбираются мурашки.

Машина стояла на солнце и так нагрелась, что Йеппе пришлось достать из бардачка тряпку и держать руль через нее. Он снял ветровку и положил на пассажирское сиденье, завел мотор. Проехав немного и впустив в салон свежего воздуха, он позвонил Анетте. Ее голос прорезал шум машин.

– Ну что, нашел нашего мужичка?

– Кинго утверждает, что не читал часть рукописи с описанием убийства. Но весной, на сборище у Эстер ди Лауренти, он встречался с обоими, и с Юлией, и с Кристофером. И он не слишком приятный тип.

– Тогда почему ты тут же не посадил его в машину и не привез? Посидели бы с Кристианом Стендером в кутузке, может, пошло бы им на пользу.

– Не так уж много тут зацепок, признаюсь, но с ним что-то не так. Надо побыстрее проверить его алиби, хотя оно кажется железным. Будь добра, попроси Сайдани покопаться в его прошлом.

– Договорились. А у меня состоялась любопытная беседа с Каролиной Боутруп. Диспенсер для скотча принадлежит ей. Он всегда стоял у девушек в книжном шкафу, она и не заметила, что он пропал. А Клаусен из криминалистической службы подтвердил, что кровь на нем принадлежит Юлии. Преступник, видимо, опустил его в лужу крови. Орудие убийства у нас есть.

– Наконец-то! Другие следы на нем есть? Отпечатки пальцев?

– Пока нет, его еще осматривают. Но в любом случае интересно, каким образом он оказался на письменном столе Эстер ди Лауренти.

– И почему. Либо кто-то хотел перевести стрелки на нее, либо она сама пыталась кого-то прикрыть?

– Кристофера, скажем. Но это предположение – далеко не главное в списке.

Йеппе остановился на красном свете на Кальвебод Брюгге и смотрел на ряд бетонных построек, выросших там, где должен был открываться вид на гавань.

– Еще что-нибудь рассказала наша прелестная Каролина?

– Она в совершенно жутком состоянии, бедная девочка. Мало того, что убили ее подругу и соседку, ее еще и парень бросил. Видимо, она на время переселится домой, к мамочке. И да, я вновь подвергла ее пытке, заставила вспомнить мельчайшие подробности, имеющие отношение к событиям последних дней, и ей вспомнилось кое-что еще.

– Рассказывай, только пусть это будет что-то положительное, пожалуйста!

– Каролина явно сильно досаждала Юлии, стараясь выяснить, с кем у той роман. В один прекрасный день, накануне отъезда Каролины в поход на байдарках, Юлия сжалилась и показала ей несколько фотографий онлайн. По словам Каролины, они были абсолютно скучные, серые, что-то с архитектурой, и Каролина сразу же позабыла об их существовании, так как ей они были совершенно неинтересны.

– Я все жду сенсации.

– Ну конечно, видимо, после твоего прорыва в связи с личностью Эрика Кинго? Эти снимки представляли собой так называемую художественную фотографию, а причиной, по которой Юлия продемонстрировала их Каролине, являлось то, что сделал их тот самый ее возлюбленный. Каролина таким образом поняла, что он фотограф.

*

Колеса кресла-каталки застревали в гравии, и Эстер уже жалела, что не уговорила Грегерса пойти пешком. Врачи позволили им совершить недолгую прогулку и сказали, что свежий воздух пойдет ему на пользу, если он не будет напрягаться. Грегерс понял эти слова буквально и потому настоял на коляске. Да и черт бы с ним, она прекрасно справлялась, пока они не съехали с широкой, основательной дорожки. Ей самой было полезно немного расшевелиться и подумать о чем-то, кроме убийства и орудия, которым оно было совершено. Отвлечься хотя бы на пару минут.