– А что насчет Эрика Кинго?

– Эрик? – Она засмеялась. – Почему бы и нет? Но только если вы найдете мотив, связанный с деньгами или славой. Это единственное, что Эрика интересует. Альтернативой может быть мотив мести – если она сказала, что у него маленький член. – На последнем слове она посмотрела ему прямо в глаза. Нет, дело не в его воображении.

– И вы никому не показывали рукопись и не рассказывали о ней?

– Нет. В нашем литературном объединении прописаны четкие правила. Все материалы на сто процентов конфиденциальны, доступ к ним имеем только мы втроем. – Она вновь остановила на нем взгляд с легкой улыбкой, похожей на намек. – Слушайте, мне кажется, мы с вами ходим вокруг да около.

Йеппе потянулся было за чашкой кофе, но почувствовал слабость в руке и отвел ее в сторону. Его мозг заполнили образы Анны Харлов, обнаженной, брошенной на обеденный стол в разодранной на куски дорогой одежде, и его фаллоса, этого фениксоподобного орла, пылающего от вожделения и нацелившегося на ее плоть.

– Неужели? Что вы имеете в виду?

Стоит ей сейчас всего лишь кивнуть ему, и он не отвечает за последствия.

– Ну, одно дело, что кто-то прочитал текст Эстер у нас в Гугл Докс и воспользовался им. Но кто дописывает этот текст? Это точно не Эстер, она никогда бы не смогла написать такую мерзость.

Йеппе запил свое разочарование глотком кофе и смахнул рукой капли, пролитые на стол, прежде чем ответить.

– Дописывает текст? Не понял?

– Неужели вы не в курсе? – Она встала и взяла ноутбук с бюро в соседней комнате. Набрав несколько букв, она развернула экран, чтобы Йеппе мог следить по тексту. – «На ее светлых ресницах, четко выделяющихся на фоне бледной кожи, висели капли крови. На щеке был выгравирован узор, превративший кожу в драгоценность, в самое роскошное украшение в мире. Он наделил ее вечной красотой. А ее приятель осуществил чудесный полет…» И так далее. Это появилось вчера вечером, незадолго до полуночи, кажется. Кто это пишет?

Йеппе, чертыхаясь, вытащил телефон из узких брюк и набрал номер следователя Сайдани. Та ответила сразу:

– Я как раз собиралась тебе звонить. Я только что узнала, что появился новый текст. И его написала не Эстер ди Лауренти, я уже спросила у нее. Как раз сейчас я изо всех сил пытаюсь докопаться, откуда и каким образом был осуществлен вход в систему.

– Хорошо. Я скоро буду в управлении. Встречаемся в столовой в 13.00.

Йеппе убрал телефон обратно в карман. Кто, кроме преступника, может выкладывать тексты на странице Гугл Докс, принадлежащей писателям? Это обстоятельство подтверждало тот факт, что убийства и рукопись неразрывно связаны между собой. Йеппе встал, допил кофе и кивнул Анне Харлов.

– Нам, вероятно, в ближайшее время придется еще раз с вами побеседовать. А до того незамедлительно свяжитесь со мной, если вам вдруг придет в голову хоть что-то, значимое для хода расследования.

Он протянул ей визитку и пошел по узкому коридору к выходу. Внушительное количество дверных замков смутило его, и он остановился, соображая, какой из них ему надо покрутить, чтобы выйти.

– Не волнуйтесь, никто не может уяснить, как открывается эта дверь, пока не побывает здесь раз семь-восемь.

Анна Харлов пошла за ним в прихожую и встала прямо у него за спиной. Он отступил, чтобы пропустить ее вперед. Потянувшись к верхнему замку, она коснулась мягкой грудью его руки и замерла в этом положении.

– Возможно, это просто знак, что вам нужно остаться? – Один долгий миг она дразняще смотрела на него, потом открыла дверь. Не успев отреагировать, он оказался в саду и услышал, как за его спиной захлопнулась дверь.

Смущенный, задыхающийся, с самым твердым во всей Северной Европе членом.

Чтобы вновь взять свое тело под контроль, Йеппе понадобилась большая часть дороги в управление. Такого страстного желания он давно не испытывал. При хорошем раскладе наградой за спокойный рабочий день является хороший секс. В какой-то момент между второй и третьей попыткой искусственного осеменения их с Терезой сексуальная жизнь, некогда столь насыщенная, превратилась в вынужденные совокупления в строго определенное время. Они служили только одной цели: оплодотворить перезрелую яйцеклетку Терезы. Но ему хватало и этого. Небольшая ячейка общества, которую они с Терезой пытались создать, во многих отношениях являлся воплощением того дома, о котором он всегда мечтал.

Теперь он сидел и дрожал, как подросток. Какого дьявола она добивалась? Манипулировала им в свое удовольствие или ставила дымовую завесу, потому что ей есть что скрывать? Если придется снова ехать к Анне Харлов, нужно будет прихватить Анетте. От одной лишь мысли о том, как она открывает дверь, у него в промежности снова начинало пульсировать, поэтому он прогнал этот образ и успел перестроиться в нужный ряд у самого пересечения с бульваром Г. К. Андерсена. Выше нос, Йеппе! Радуйся, что ты еще не превратился в полного импотента, и поймай уже, черт побери, этого идиота, бегающего по Копенгагену и вырезающего на людях орнаменты!

У кофе-машины в столовой он столкнулся с Анетте.

– Мосбэк только что пришел, слава богу. И Ларсен вернулся со вскрытия. Что с тобой стряслось?

Похоть оставила тело Йеппе в покое и погрузила его в совершенно паршивое настроение. Спина болела, мошонка ныла, как у кикбоксера.

– Попроси всех собраться через пять минут. Заодно Мосбэк послушает. Я пока пойду поссу.

Он сбежал в туалет так быстро, что Анетте больше ничего не успела сказать. К счастью, в уборной никого не оказалось. Сначала он дважды помыл руки, потом достал небольшую таблетницу, которая теперь всегда лежала у него в кармане; когда-то в ней были французские лавандовые леденцы, один грамм которых стоил дороже, чем грамм обогащенного урана, но сейчас там лежали парацетамол и оксикодон. Хранясь в этой коробочке, таблетки приобрели легкий аромат лаванды, немного компенсирующий неприятный известковый привкус. Он вытряхнул достаточную дозу – одну таблетку первого, парочку второго, и посмотрел на свое отражение, вытирая воду с подбородка. Сегодня попалось выгнутое. Так-так.

Его кожа казалась восковой, и он понимал, что причина этого – не только в искаженном освещением цвете волос и неоновой лампе. Чуть ниже висков заело: «Oh yes oh yes oh yes oh yes oh yes they both oh yes they both reached for the gun the gun the gun the gun oh yes they both reached for the gun for the gun…»[17] повторялось, как на заевшей пластинке. Только эти две строчки, снова и снова, для нормального мыслительного процесса места в мозгах не оставалось. Заметив, что его правая рука отстукивает ритм по столу, он поспешил убрать ее в карман к таблеткам.