Герцог рад был служить Франциску, тем более что между ними существовала истинная привязанность: он наслаждался остроумными беседами молодого короля – дискуссиями об искусстве, литературе и архитектуре, ибо Франциск, каким бы распутником и любителем турниров он ни был, прежде всего гордился своими умственными и духовными изысканиями.

Король прибыл в замок, где его с дружеским почтением встретил хозяин дома. Пир вполне стоил тех, что устраивал сам Франциск у себя во дворцах и замках, а на следующий день, когда они вместе охотились, Олбани узнал, что привело к нему короля.

Когда они скакали бок о бок, Франциск обронил:

– Мой дорогой друг, боюсь, я намерен попросить вас сделать для Франции кое-что такое, что может прийтись вам не по вкусу.

– Мой повелитель, о чем бы ни попросили Франциск и Франция, это немедленно мне понравится.

– Слова истинного француза, – заметил Франциск с легким смешком. – Вы куда больше француз, чем шотландец, мой дорогой Олбани. Именно из-за этого мне грустно обращаться к вам с такой просьбой…

– Сэр, вы просите меня ехать в Шотландию. Франциск опечаленно кивнул:

– Я получил прошение от шотландского парламента. Ваше присутствие там необходимо.

Олбани молчал, глядя на окружающую его столь любимую природу и думая о жене, которую придется оставить здесь, поскольку здоровье Анны вызывало серьезное беспокойство, и суровый шотландский климат, без сомнения, просто убил бы ее. А еще герцог вспоминал о приятных поездках ко двору, ибо теперь, когда на трон взошел Франциск, там стало еще милее, чем прежде.

– Мой дорогой друг, – продолжал Франциск, – для меня это так же больно, как и для вас. Я буду скучать по вашему обществу. Но представьте, что происходит в этой варварской Шотландии! Королева-регентша вот-вот станет вассалом своего брата. Она настроила против себя большинство знатных дворян, но те не смеют выступить против нее от страха перед молодым забиякой за границей. Он у всех вызывает раздражение, этот задиристый петушок. Невозможно знать наверняка, когда он захочет клюнуть, и меньше всего нам подходит идиллия между Англией и Шотландией. Нам необходимо, чтобы Генрих жил в постоянном страхе перед нападением с севера. Следовательно, Шотландия должна стать другом Франции, а если вы будете ее регентом, мой дорогой друг, я смогу вздохнуть спокойно, в счастливой уверенности: вы никогда не забудете, что часть вашего сердца принадлежит нам. Именно по этой причине я просил бы вас сейчас же отправиться в Шотландию и принять регентство.

– Сир, вы сказали. Этого достаточно.

– Благодарю вас, мой друг. Я знал, что могу положиться на вас. У англичанки Маргариты необходимо отобрать власть, и лучший для этого способ – изъять маленького короля из-под ее опеки. Пусть это станет вашей первой заботой. Потом, когда вы станете опекуном маленьких принцев и регентом Шотландии, сестра Генриха окажется бессильна против нас; и союз Франции с Шотландией будет прочным.

– Я сделаю все, чтобы исполнить желания моего повелителя.

– Слова дворянина! – воскликнул Франциск. – Сегодняшний день мог бы стать на редкость счастливым, когда бы не эта печальная необходимость. Если бы я мог, я продлил бы свое пребывание у вас, но не могу. Я не должен вас задерживать. Вам надо сделать кое-какие приготовления перед отъездом. Сегодня же я возвращаюсь в Париж, а вы поплывете в Шотландию. Но мы увидимся вновь… и очень скоро.

Итак, теперь герцогу Олбани не избежать этой неприятной обязанности. Отныне он не сумеет действовать через доверенное лицо.

И три дня спустя Джои Стюарт, герцог Олбани, выехал в Шотландию.

Восемнадцатого мая 1515 года Олбани высадился в Дамбартоне.

Маргариту вынудили согласиться на приезд герцога, поскольку, кроме Дугласов, у нее почти не было сторонников в Шотландии. Больше всего королеву терзал преследовавший ее великий страх, что, приняв регентство, Олбани попытается отнять у нее детей.

Маргарита безумно любила обоих сыновей, и мысль о потере опеки над ними приводила ее в ужас. Парламент указал королеве, что, хотя Яков IV назначил ее регентшей и наставницей Якова V, он не мог знать, как чудовищно вдова оскорбит его память, вступив в новый брак, не носив траур и года после его смерти.

В тревоге о будущем детей Маргарита совсем забыла о своем желании сохранить власть. Прежде всего она была на редкость чувствительной женщиной и только потом – правительницей. Любовь к Ангусу поставила королеву в трудное положение, а тревога о детях сделала его отчаянным.

Одним из злейших врагов Маргариты был пограничный барон лорд Хьюм, и, когда Олбани прибыл в Шотландию, именно Хьюм отправился приветствовать его, сопровождаемый десятью тысячами всадников своего клана.

Хьюм, облаченный в зеленый бархат, блистал великолепием, полагая, что, встретив подобным образом Олбани, едва тот сойдет на берег, сумеет оказаться в милости у нового регента.

Но перед тем как состоялась встреча Олбани и Хьюма, регент принял своего старого друга де ла Басти, желая в первую очередь выслушать, что сообщит ему о состоянии дел в Шотландии доверенное лицо.

Де ла Басти поведал герцогу о вражде, охватившей всю страну, и посоветовал быть особенно осторожным с лордом Хьюмом, что так хотел первым приветствовать его, так как, подобно большинству пограничных баронов, этот человек способен менять привязанности на каждом шагу. Шептались, будто в битве при Флоддене Хьюм не оказал королю той поддержки, какую мог бы, а поскольку такое подозрение высказала Маргарита, барон стал непримиримым врагом королевы и Дугласов. Короче говоря, Олбани поступит правильно, если будет остерегаться Хьюма.

Таким образом, когда они встретились на берегу, герцог не выказал той сердечности, па какую рассчитывал Хьюм, и если барон выехал вперед с приветственной улыбкой, то взгляд регента был холоден.

– Я лорд Хьюм, ваша милость, – представился шотландец. – И самым смиренным образом прибыл сюда, дабы предоставить себя и своих людей в ваше распоряжение.

– Лорд Хьюм? – сказал регент. – Я думал, человек в таком роскошном одеянии, должно быть, король. Подобный отряд сторонников и такие пышные наряды едва ли подходят подданному, желающему изъявить смиренную готовность служить.

С этими словами регент отвернулся, оставив Хьюма в весьма неловком положении.

Но не таков был этот барон, чтобы проглотить подобное оскорбление. И он поскакал к своим людям с дикой яростью на лице.

Хьюм принял решение. В эти несколько мгновений он перестал быть сторонником Олбани, а не будучи таковым, оставалось лишь стать другом Маргариты.

Маргарита, сидя в Эдинбургском замке, понимала, что ей нужно притвориться, будто она рада приветствовать регента. Королева согласилась на его приезд, хотя ее и вынудили пойти на это; но она должна скрыть злость и, более того, изобразить на лице радость. Маргарита гадала, что он за человек. Герцог принадлежал к королевскому роду Стюартов – это все знали, – а они славились учтивостью и обаянием.