прошептал Рам. - Ещё эта демонова дорога! Её хоть раз в жизни ремонтировали?

Не в силах ответить, я только понимающе хмыкнул, чувствуя, как волнами накатывает усталость. Шум в голове и ломота в теле сообщали, что я абсолютно вымотан, и организму срочно требуется перезагрузка.

Рамиус отвернулся к стене и уже через пару минут начал тихо похрапывать, а я всё лежал, глядя в потолок, и не мог уснуть. Мысленно возвращался к каждому из пациентов, переживая за мужчину с рваными ранами на плече, за молодого парня с ожогами и за тяжёлого больного, которого едва удалось вытащить с того света...

"Как только появится возможность, нужно будет срочно переправить их в область. Как можно кого-то спасать, имея под рукой такое допотопное оборудование?" - думал, борясь с собственным изнеможением.

Утро облегчения не принесло. Погода лютовала, швыряя в лицо ошмётки снега, пока мы с Рамом бежали к машине.

- А весело у них тут! - недовольно скривился реаниматолог, запрыгивая на пассажирское сиденье. - Местные говорят, погода замерзопакостила надолго.

Включив подогрев стëкол, я обернулся.

- То есть, вариант с транспортировкой отпадает?

Рам зябко передёрнул плечами и, прикрыв глаза, откинулся на спинку сиденья.

- Как минимум, неделя в заснеженном городке нам обеспечена.

- Понятно, - обречённо кивнул и выехал со стоянки.

Сменив пожилого хирурга и дежурившего вместе с ним местного лекаря, мы с Рамом занялись пациентами. Состояние капитана Уэльса оставалось стабильно тяжёлым. То, что мужчина пережил ночь, несказанно радовало.

- Выкарабкается, не дрейфь! - уверенно сказал Рам, наблюдая за тем, как я вожусь с пациентом.

- Доктор Зарк, доктор Орман, - в палату заскочила местная медсестричка, кажется, Леа́на, - там девушку привезли. Без сознания. Порез на руке. Глубокий. Я сказала санитарам, чтобы её в смотровую отнесли.

- Не Орман, а Ортан, - поправил её Рам.

- Ой, простите, доктор Ортан, - пискнула медсестричка, заливаясь краской.

- Ерунда, ничего страшного, - я улыбнулся красной, как свëкла, девушке и повернулся к Раму.

- Сходишь? Или я?

- Занимайся, я сам, - кивнул реаниматолог и вышел из палаты.

Почему-то появилось странное тянущее чувство. Неосознанно я сделал шаг к двери, но в этот момент с кровати донеслось тихое:

- Пить...

Пациент пришёл в сознание, и я быстро вернулся к нему, прогоняя непонятное тревожное ощущение, что я только что совершил ошибку.

Глава 3

Дамир Ортан

- Дамир, слушай, а вечер перестаёт быть томным! - улыбаясь во все свои тридцать два, в палату вошёл Рам. - Ты не представляешь, с какой представительницей местной флоры я сейчас общался, м-м-м!

- О чём ты вообще? - задумчиво пробормотал, не отвлекаясь от данных, только что полученных из лаборатории.

Реаниматолог сел за стол и повернулся ко мне.

- О цветочке без сознания.

Я наконец оторвался от бумаг и внимательно посмотрел на коллегу. Зверь ворочался, не переставая, чем вызывал нешуточное беспокойство. Он что-то чувствовал, но до моего человеческого мозга никак не доходило, что именно.

- И что там за цветочек тебя заинтересовал? - спросил, так и не поняв, чего хочет медведь.

Рам мечтательно закатил глаза.

- Такая конфетка - закачаешься! Глазки, губки, фигурка... Персик, а не девочка! А запах, м-м-м, чистый дикий мёд!

Я оглянулся.

- Неужели зацепила?

Не убирая с лица идиотскую блаженную улыбку, мужчина перевёл взгляд с потолка на меня.

- А то! Она же настоящая ведьма. Рыжу-у-уля.

Заметив мой заинтересованный взгляд, мужчина понимающе хмыкнул:

- Тоже любишь рыжих? Не-не-не, даже не думай, я первый её застолбил!

- Как же зовут эту ведьму? - я не сводил глаз с коллеги.

- А-ме-ли-я Вирт, - по слогам протянул он и, вопросительно-возмущëнно приподняв брови, повторил: - Даже не думай, Дамир, я первый её увидел! Тебе не обломится! Ну, или если только после меня!

Амелия... Я выдохнул - нет, это не она... От возникшего разочарования во рту стало горько.

Зверь внутри ворочался, не желая успокаиваться. Почему-то он не был со мной согласен. Я ещё раз тяжело вздохнул, пытаясь унять в груди какое-то щемящее чувство.

В этот момент пациент снова пришёл в себя, и, забыв обо всём, я быстро подошёл к кровати.

- Господин Уэльс, Вы меня слышите? Говорить можете? Вы в больнице. Как себя чувствуете? - спросил, склонившись над мужчиной.

Он приоткрыл рот и, едва ворочая языком, выдохнул:

- Люди?..

- Ваши люди?

Он моргнул, давая понять, что я правильно его понял.

- Мне жаль, - я отрицательно качнул головой и постарался произнести как можно мягче: - Спасти удалось не всех, но мы сделаем всё возможное, чтобы помочь Вам и другим выжившим членам экипажа.

Да, Уэльс сильно пострадал, и до конца ещё не было понятно, чем для него закончится тяжёлое ранение в грудь и как поведут себя ожоги, но я считал, что человек, несущий ответственность за жизнь и здоровье других людей, достоин знать правду.

В глубине глаз мужчины промелькнула боль. Годы, проведённые со своей командой плечом к плечу на ограниченном пространстве траулера, месяцы тесного общения, когда каждый знает всё обо всех, и каждый прикрывает спину другого, и в любой непредвиденной ситуации остаётся лишь довериться тому, кто рядом, - сближают сильнее всяких слов. Со временем люди перестают быть просто коллегами или командой — они становятся семьёй.

- Кто? - снова шёпот на грани дыхания.

- Боцман, механик и юнга, - сорвалось с губ.

Капитан закрыл глаза. Юнга - мальчишка, едва справивший девятнадцатый день рождения, был его племянником и единственным сыном его сестры. Я узнал об этом утром, от Леаны.

- Искренне Вам сочувствую, - я ободряюще сжал здоровую руку мужчины. - Капитан, Вы им уже ничем не поможете. Но ради них, ради их памяти Вы должны жить...

...Целый день в больницу ходили паломники, как назвал их Рам. Передачки, которые мы не принимали, пожелания скорейшего выздоровления пациентам, и вопросы, вопросы, вопросы. И ни у кого мы не увидели горящих любопытством глаз. Весь городок искренне сопереживал пострадавшим и смотрел на нас с нескрываемой надеждой.

- Какой-то невыносимо тяжёлый день, - простонал Рам ближе к вечеру. - Я вымотался не столько физически, сколько морально. Всякое на работе встречал, но вот так, чтобы горе не у одной семьи, а у целого городка - это, конечно, давит морально.

- Согласен, - глухо подтвердил, скидывая халат и натягивая тёплый