изучать архитектуру своего лица, он калькулировал, что все это могло значить. Казалось, будто ответ лежал на поверхности, но задавать вопросы означало раскрыть свою ревнивую натуру. Проявлять ярко выраженный интерес к чему-либо на людях было против его инстинктов.

– Так почему мне лучше остаться дома?

– Не уверен, что тебе нужна остальная информация.

Это была его маленькая месть за собственную неосведомленность, за этот спектакль с проверками, который она устроила, ничего не объяснив. Будучи полицейским, всегда знаешь больше простых горожан. И можешь это использовать.

Нина восприняла его нежелание делиться информацией как повод сыграть в горячо-холодно. Они всякий раз начинали ее, когда у Клиффорда не было настроения или времени все ей подробно рассказывать, и тогда Нина просто заваливала его уточняющими вопросами, чтобы докопаться до сути, а заодно подействовать на нервы.

– Получается, мне лучше не находиться в школе семнадцатого числа.

– Горячо.

– Ты просишь об этом, чтобы обезопасить меня?

– Тепло, – с неохотой признал Клиффорд, не глядя на нее, потому что, если бы посмотрел, сразу бы улыбнулся.

– Есть подозрения о теракте?

– Холодно, как в Арктике, – фыркнул офицер, включая поворотник.

– Я не должна об этом никому рассказывать?

– Тепло.

– Будут пожарные учения или типа того?

– Тепло.

– Это угрожает моей жизни?

– Холодно.

– Кто-то еще может пострадать?

– Кто я, по-твоему? Злодей или офицер полиции? – Ларс подмигнул ей, и она расцвела. – Если бы кто-то мог пострадать, об этом знали бы все, а не только ты.

– Но почему тогда мое присутствие в школе в этот день нежелательно? – взвыла Нина и заерзала в своем кресле, выражая любопытство. Она терпеть не могла неразгаданные тайны и всякие недомолвки.

– Если я тебе скажу, это может нарушить чистоту эксперимента. Уверен, у тебя в памяти есть все элементы, сопоставив которые, ты найдешь ответ.

– Одна маленькая подсказка! – взмолилась девочка.

– Ну, хорошо. Вот она: я давно хотел это сделать. Смотри, вот и твой спорткомплекс. Не забудь вещи на заднем сиденье. Знаешь парней на входе?

– Знаю.

– Тебя ведь больше никто не обижает?

Нина закатила глаза и чуть-чуть зарычала сквозь зубы, как и каждый раз, когда Клиффорд намекал на ее слабые стороны.

– После того как убили тех двоих, нет.

– Когда я докажу, что это сделала ты, мне сразу выдадут значок детектива.

– Боюсь, к тому времени у преступления истечет срок давности. – Нина не удержалась от колкости на прощание, это всегда держало Клиффорда в тонусе.

– Домой как?

– Отец заберет.

Ларс удовлетворенно кивнул, и девчонка выскочила из машины. У них не принято было прощаться, впрочем, как и здороваться. Для этого они виделись слишком часто – уже практически каждый день.

Хоккеисты нагло зыркали на полицейский «форд», выдыхая клубы дыма под козырьком входа и не стесняясь встречаться глазами с офицером.

Дождь поутих, но не до конца. Лоуренс остался ненадолго, чтобы увидеть, как ребята отреагируют на появление Нины. Но парни помахали ей издалека, как только девчонка вышла из салона, а один из них вообще пошел к ней, держа тонкую куртку над головой, чтобы довести до входа, где она поздоровалась со всеми за руки и заговорила, широко улыбаясь, и ей улыбались в ответ.

Здесь ее компания, Ларс. Здесь она счастлива, здесь – на своем месте. А не с тобой. Как бы тебе ни хотелось. Ты ничего не можешь предложить, чтобы сделать ее счастливой. Кроме освобождения от своей компании.

Возвращаясь в участок, Лоуренс думал, догадается ли Нина, что он имел в виду, клюнет ли на искусно расставленные силки или забудет о просьбе, как только сойдет на ледовое поле. По правде говоря, оба варианта были равновозможны. Пятьдесят на пятьдесят. Предсказать ее поступки крайне сложно, даже если у тебя вместо мозга вычислительная машина. Она достаточно сообразительна, чтобы догадаться, но забывчива и действует по настроению. А как меняется ее настроение, не знает никто.

В финале затянувшегося из-за нескольких тяжелых брифингов рабочего дня дома Клиффорда ожидал сюрприз, к сожалению, неприятный.

Раньше она никогда не приходила сама, хотя знала, где лежат запасные ключи к задней двери его дома. Была слишком послушной и не смела вторгаться в его жилище без приглашения. Приходила, только если он сам ее звал. Когда нуждался в ней, чтобы спустить пар.

Входя в дом, Клиффорд мысленно был в рабочих вопросах, но сразу почувствовал чье-то присутствие. Оно витало в воздухе, не выраженное, как невидимая пыльца, но ощутимое, если у тебя на нее аллергия.

Обнаружив Джессику обнаженной в собственной спальне, он опустил табельное оружие и на секунду расслабился.

– Что ты здесь делаешь?

– Жду тебя, конечно же.

– Ты приходишь, когда я позову. Никак иначе.

– Сегодня я решила проявить инициативу. Я так тебя хочу…

– Инициатива наказуема.

– Ты меня разве не хочешь? Я весь день думала о твоем…

– Пошла вон отсюда.

Но Джессика лишь повыше натянула белоснежное одеяло. Спокойствие его голоса не встревожило ее, несмотря на грубость слов, и напрасно. Нина бы точно поняла эту интонацию, хотя, в отличие от Джессики, ни разу не спала с ним.

– Лоуренс, что случилось? Тяжелый день?

– Не хочу тебя видеть.

– Наверное, ты не хочешь видеть никого, потому что очень устал. Давай поговорим, мы же все-таки вместе, выскажись мне. Станет легче.

– Мы с тобой не вместе. Я просто трахаю тебя, когда мне хочется.

Джессика застыла, переваривая услышанное с перекошенным ртом. Проглотила.

– Хорошо, называй это так. У тебя паршивое настроение. Я тебя одного не оставлю.

– Пошла. Отсюда. Вон.

– Используй мое тело, чтобы избавиться от негативных эмоций. Как делаешь это всегда. Я дам тебе, куда ты хочешь. Сделаю, что ты скажешь. Только не прогоняй.

Везде воняло ее духами, ее шампунем, ее выделениями. Сколько она ждала его здесь? Ларсу захотелось продезинфицировать спальню, утопить в химикатах соседскую дочь, чтобы выстирать из нее то, какой он сам ее сделал за последние полгода.

Девушка все еще ждала положительного вердикта, сидя в его кровати в позе лотоса и с наивным взглядом поправляя волосы. Испорченная. И травмированная отношением как к вещи. Потому что ей попался такой мерзавец, как ты.

– Я сказал тебе выметаться. Ты оглохла?

– Я никуда не уйду, пока ты не расскажешь, что случилось.

И только тут Клиффорд почувствовал, что действительно расстроен. Нет, закипает от злости, как чайник, у которого пар срывает крышечку. С того самого момента, как отвез Нину на хоккей. Поэтому и ругался так ожесточенно с Лиоттой на совещаниях по поводу грядущих облав. Поэтому был такой раздраженный весь день.

Не задумываясь, он навел «беретту» [16] на Джессику и снял