Еще до 1000 года центральноазиатские воины исходили степи вдоль и поперек, а их маршруты пролегали через всю Евразию. Торговцы использовали новые маршруты для перевозки товаров, небольших и достаточно легких, чтобы транспортировать их на вьючных лошадях. Самыми востребованными товарами были в первую очередь воины и их скакуны, причем не имело значения, принадлежали ли эти воины к свободному сословию или были рабами. А купцы везли ткани (отличное украшение для юрт кочевников), меха (чтобы не мерзнуть, практичный подарок для сподвижников) и драгоценные камни (их перевозить было просто и удобно). Также по этим маршрутам распространялись передовые знания в области науки, математики и календарного счисления (ценнейшие сведения) – заодно с учеными, которые странствовали от одного царского двора к другому в поисках щедрого покровителя.

Как всегда, формирование путей и перемещение товаров и идей по региону определялось политическим контекстом.

Когда Аббасиды лишились власти над Центральной Азией, в регионе началась династическая чехарда, и некоторые исламские династии правили относительно долго, а другие исчезали в небытие сразу после кончины основателя. Наиболее важные для нас центральноазиатские династии – это Саманиды, Газневиды, Караханиды и Сельджукиды. Их имена звучат крайне своеобразно и трудны в произношении, но именно эти мусульманские династии распространили ислам в Центральной Азии, Афганистане, на территории современного Узбекистана, в Северной Индии и на северо-западе Китая (чрезвычайно крупная географическая область, по-прежнему преимущественно мусульманская в наши дни); вот почему к ним следует присмотреться повнимательнее.

Глобализация 1000 года привела к дальнейшему распространению ведущих мировых религий. Христианство утвердилось в Восточной и Северной Европе ровно в то же время, когда ислам покорял Западную Африку и Центральную Азию.

По мере распространения ислама местные правители, подобно европейским князьям и африканским царькам, сталкивались с проблемой выбора религии; они пытались понять, какая именно мировая религия лучше всего отвечает их интересам и способна подарить им наиболее могущественных союзников? Одни вожди выбирали ислам, религию аббасидских халифов и их преемников Саманидов, чьи столицы находились сравнительно близко – соответственно, в Багдаде и Бухаре. Как ни удивительно (не будем забывать о привлекательности ислама для кочевых племен), другие вожди выбирали буддизм. Что получилось в итоге? Разделительная линия между двумя религиозными блоками пролегла посередине Центральной Азии, почти там же, где она пролегает сегодня в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР. Сохраняющиеся по сей день трения между мусульманским большинством Синьцзяна и немусульманским правительством Китая во многом объясняются этим историческим расколом.

Первые независимые исламские правители территории, которую сегодня занимает Узбекистан, откололись от Аббасидов по образцу амбициозных Тулунидов в Египте: они попросту перестали делиться доходами с Багдадом. Саманиды, потомки могущественного центральноазиатского рода, прародитель которого носил имя Саман[67], обратились в ислам вскоре после того, как халифат покорил бывшие владения Сасанидской империи (Иран), и быстро заняли довольно высокие позиции в аббасидской бюрократии.

Их обязанности были точно такими же, как и у прочих чиновников в империи Аббасидов, – взимать налоги и собирать войско по требованию верховного правителя. В 819 году сразу четыре брата были назначены «губернаторами» в города этой области, в том числе в Бухару, столицу Саманидов, и в Самарканд, крупный центр образованности. Местные военные силы становились все многочисленнее, а способность Аббасидов к силовому вмешательству в дела провинции уменьшалась, и эти «губернаторы» постепенно сокращали долю доходов, отсылаемых в Багдад.

В 875 году Аббасиды официально признали Саманидов своими полномочными представителями в Центральной Азии. На словах Саманиды восхваляли багдадских халифов – упоминали их имена в пятничных молитвах (как полагалось поступать в отношении глав мусульманской общины) и регулярно отсылали доклады и дары, но вот об уплате налогов Багдаду речи больше не шло. Царство Саманидов охватывало большую часть территории современного Узбекистана. Даже после распада империи Саманидов последующие мусульманские правители в Центральной Азии стремились воссоединить земли, некогда находившиеся под имперской властью. Этого так и не случилось, но все без исключения государства-преемники поддерживали ислам, и данное обстоятельство не могло не сказаться на религиозной ситуации в регионе.

Поскольку Саманиды контролировали маршруты, связывавшие степи с владениями Аббасидов и Фатимидов, то есть с Багдадом, Каиром и другими крупными работорговыми рынками, династия подкрепляла свои доходы за счет продажи в рабство военнопленных. Достаточно будет одного примера: некий князь из Саманидов разгромил тюркских кочевников, обитавших в области Хваразм, между Аральским и Каспийским морями. Он пленил около 2000 человек и продал их за внушительную сумму – 600 000 серебряных монет. Если умножить эту цифру в несколько раз, мы получим некоторое представление о доходах Саманидов от работорговли в Центральной Азии.

Наряду с Восточной Европой и Африкой Центральная Азия выступала основным источником рабов для исламского мира. Работорговля в Центральной Азии, кроме того, спровоцировала одну из крупнейших вынужденных миграций рубежа 1000 года.

* * *

Осознав, что умелые воины-рабы стоят гораздо дороже необученных, Саманиды учредили особую школу для подготовки солдат из рабов. Доходы от продолжавшейся работорговли приносили столько богатств, что серебряные монеты высокой чистоты чеканились в империи до тех пор, пока континентальный дефицит серебра не вынудил отказаться от этой практики после 1000 года. (Вот почему самая поздняя серебряная монета, найденная в кладах на территории Восточной Европы, датируется 1015 годом.)

В правление Саманидов персидский стал вторым по значимости языком обучения в исламском мире после арабского. Объемный географический трактат 982 года под названием «Границы мира»[68] сводил воедино разнообразные представления о мироздании, бытовавшие как среди мусульман, так и в немусульманских землях. Трактат был написан на персидском, а не по-арабски, что демонстрировало растущую популярность персидского языка.

Из своей столицы Бухары Саманиды оказывали финансовую поддержку ряду блестящих исламских ученых, истинных светочей науки, включая сюда аль-Бируни, человека, который интересовался самыми разными фактами – движением небесных тел, гипотезой о наличии континентов на «обратной» стороне планеты, противоположной Евразии, и изготовлением мечей из дамасской стали. Владевший персидским и арабским, обычно он предпочитал писать на арабском – на языке науки своего времени. Аль-Бируни вошел в историю как один из наиболее выдающихся мусульманских ученых; сегодня его именем, в частности, названа станция метро в Ташкенте.