При этом все бывшие «няньки» — девки здоровые как кони, но неграмотные и натасканные только на одну функцию, ставшую теперь невостребованной. Эту категорию населения тоже требуется привести к общему знаменателю, ибо в моей Империи людей будут делить только на тех, кто совершает плохие и хорошие поступки, а не в соответствии с цветом кожи, разрезом глаз или происхождением от той или иной этнической группы. Вопрос только в том, где для этой категории населения я должен брать преподавательской-воспитательский контингент, ибо один вид белого человека вызывает у этой публики неприятие и отторжение. Такие, как мадам Алиша, открывшиеся и доверившиеся, составляют в этой массе счастливое исключение. Быть может, расширение моей императорской семьи следует начинать не с «сестренок», а с показательного политического брака с управляющей лагерем Шантильи? Необходимо показать всем её соплеменницам, что отныне цвет их кожи не будет играть никакого значения ни в отрицательном, ни в положительном смысле. Как они себя проявят, какими умениями и возможностями овладеют, так и будут жить.

Впрочем, непростой разговор на эту тему с Елизаветой Дмитриевной я отложил на потом, ибо время по этой части ещё терпит, и сосредоточил все своё внимание на событиях в пятьдесят третьем году. На тот случай, если тема беседы в кабинете американского президента свернёт в неправильном направлении, поблизости от кабинета дожидался моей команды взвод остроухих-ветеранш в штурмовой экипировке производства «Неумолимого», усиленный рекрутами, что мы навербовали в Лондоне Мира мизогинистов. Бывшие уличные хулиганки, приговоренные тамошним упрощенным правосудием к превращению в мясо, у нас стали прекрасным дополнением к сокрушающей ярости остроухих воительниц.

И вот — время. Открываю портал в пятьдесят третий год на Ближнюю дачу и приглашаю товарища Сталина занять место в партере, в то время как по другую сторону просмотрового окна собираются фигуранты будущего процесса о разжигании ядерной войны (уши авторов плана «Дропшот» должны быть прибиты гвоздями к стенке рядом с ушами авторов плана «Барбаросса»). Пока они там вошкались, Отец Народов (будто и в самом деле мы были в кинозале) тихонько спросил — мол, к нему в гости мы тоже собирались подобным образом? Пришлось признаться, что тогда на разные удобства у нас просто не было времени. Все происходило по выстрелу стартового пистолета, и единственной заботой было не поскользнуться на крутом повороте.

— Есть мнение, что ви не поскользнулись, — ответил товарищ Сталин. — Раньше мы думали, что наблюдали исполнение сложнейшего тщательно продуманного и отрепетированного плана, а вы говорите, что это был экспромт. Как так?

Пришлось объяснить, что в рамках Воинского Единства любой экспромт может в считанные секунды превратиться в тщательно продуманный план, ибо каждый исполнитель сам будет работать над своей частью, согласовывая со всеми прочими только граничные условия. На этом тема разговора была исчерпана, тем более что по ту сторону просмотрового окна началось то действо, ради которого мы тут и собрались. Поскольку у нас ещё не дошли руки проинсталлировать этому товарищу Сталину минимальный имперский языковый пакет (латынь, немецкий, французский, английский, китайский), роль синхронного переводчика взяла на себя моя энергооболочка. Советский вождь, надо сказать, по итогам представления остался очень доволен, ибо нет ничего более приятного, чем сбитый с толку, растерянный и униженный враг.

Но это было ещё далеко не все. Когда бедняга Айк (один из самых приличных президентов за всю историю американского политического балагана) уже собрался распускать сборище, я сказал Отцу Народов:

— Ну что же, товарищ Сталин, хорошие сапоги, надо брать!

— Не понял вас, товарищ Серегин, — удивился советский вождь, — какие сапоги?

— Обыкновенные, — ответил я. — Мистер Эйзенхауэр хотел переговоров по поводу прекращения развязанной им же злосчастной войны, так почему бы не провести их прямо здесь и сейчас, причём с позиции силы. У меня тут совершенно случайно поблизости оказался взвод штурмовой пехоты в полной имперской экипировке, так что у нас есть шанс войти, зафиксировать фигурантов под белы руки, доставить их сюда, а потом уже начать разговаривать разговоры, с кем как. С Айком, генералом Брэдли и мистером Никсоном можно побеседовать прямо тут, а всех остальных нужно будет сплавить в ведомство товарища Бергман для дальнейшего потрошения. И ваше присутствие при этом тоже не будет лишним, ведь в первую очередь я должен показать противной стороне, что не веду переговоров за спиной своих союзников.

— Вот это, товарищ Серегин, вполне большевистский подход — быстрый, решительный и бескомпромиссный; мне ваш стиль работы нравится, — сказал Отец Народов, чрезвычайно довольный последней фразой, на чём все предварительные согласования были завершены.

На то, чтобы вызвать в кабинет караул, ушло ещё секунд тридцать. И вот, едва штурмпехотинки, топая подкованными ботинками, вошли в кабинет, я включил на полную мощность свои атрибуты специального исполнительного агента (тем более что и архангел был не против), потом превратил просмотровое окно в полноценный портал и сказал на хорошем аглицком языке:

— Добрый день, джентльмены! Ну что, не ждали, засранцы?

В Овальном кабинете воцарилась немая сцена, какая бывает в таких случаях, когда никто не знает, что делать и куды бечь, так как за моей спиной маячили особы настолько фантастически-угрожающего обличья, что даже боевые генералы втянули языки поглубже в рот, как бы не сказать лишнего.

Первым пришёл в себя старина Айк.

— Вы, как я понимаю, и есть мистер Икс, собственной персоной — человек, грубейшим образом вмешавшийся в естественный ход истории? — недовольным тоном проворчал он, вскинув голову. — Ну что же, мы готовы выслушать ваши условия по прекращению боевых действий…

Вот ведь ты вошь кусачая — условия он будет выслушивать… А сам тем временем нажал ногой под столом хитрую кнопку и ждет, когда в Овальный кабинет прибегут агенты Секретной службы. Я думал, что он умный, а оказалось, дурак дураком.

— Нет, джентльмены, так дело не пойдёт, — резко произнёс я. — для начала сейчас все вы дружно поднимаете вверх руки и топаете в мой рабочий кабинет. Все разговоры уже там. С вашим статусом, то ли военнопленных, то ли временно интернированных, то ли парламентеров, мы разберемся по итогам последующей беседы. А сейчас никаких обязательств и обещаний, потому что сила не на вашей стороне. Летс-гоу, джентльмены, шевелите ножками!

Первым в сторону портала направился, понурив голову, генерал Брэдли, за ним побрели Никсон с Эйзенхауэром. Министра обороны Уилсона, главного проводника интересов крупных корпораций, остроухим пришлось подталкивать в спину, а брыкающихся братьев Даллесов воительницы препроводили в мой кабинет с завернутыми за спину руками. Я покинул Овальный кабинет последним, снова превратив портал в просмотровое окно. И только тогда в помещение ворвались запыхавшиеся агенты