— Мистер президент! — вскочил со своего места госсекретарь Джон Даллес. — Вы ни в коем случае не должны идти на поводу у мистера Сталина, его неведомого союзника и наших паникеров, которым враг кажется всемогущим и непостижимым! Америка — великая страна, и она непременно одолеет всех своих врагов. Если понадобится, мы будем воевать с коммунизмом хоть целую тысячу лет!

— Ну вот, мистер президент об этом я и говорил, — вздохнул Омар Брэдли. — Нас погубят разные штатские политиканы, никогда не слышавшие даже, как над головой свистят пули, не говоря уже о грохоте ядерных взрывов, от которых до основания содрогается сама земля. Мы почти у края пропасти, а некоторые безумцы предлагают сделать следующий шаг. Трудно предсказать, в какой момент правила игры снова поменяются, но сдается мне, что лучше не испытывать терпения того, кто с легкостью смог лишить нас возможности швыряться ядерными бомбами.

— Действительно, Джон, — назидательно произнёс президент, — сегодня вы, наверное, не в себе. Полмесяца назад я поверил вашим словам, когда вы убеждали меня в необходимости массированного возмездия за действие русских в Корее, а до этого — в необходимости нанести ядерный удар по Китаю, но теперь положение в корне изменилось. Мистер Икс, как и в случае с китайским вариантом, свернул ваше возмездие в трубочку и засунул нам всем глубоко в то место, о коем не принято говорить вслух — ну вы меня поняли. И чтобы всем было ясно, должен сразу сказать, что я, точно так же, как Омар, верю в существование этого господина. Невозможно смешать воду и оливковое масло в одном стакане. Если присмотреться, то сразу становится видно, где Джордж (Жуков) действует сам по себе, как большевистский маршал с опытом, талантом и нахальством, а где ему начинают нашептывать советы свыше, вследствие чего он набирается просто невероятной наглости.

— Да, это так, — подтвердил Омар Брэдли, — по большей части русские и их союзники ведут себя так, будто им неведом туман войны. И то же самое было в Корее, когда красные моментально обнаруживали любую брешь в наших боевых порядках, окружали и уничтожали наши отставшие или сбившиеся с маршрута подразделения.

— Э-э-э, мистер президент, — сказал вдруг Аллен Даллес, обеспокоенно поглядывая на своего старшего брата, — умных мыслей у меня нет, но есть информация. Чуть больше месяца назад в самом начале марта в Москве случилась некая пертурбация, после которой мистер Сталин расстреливал своих бывших подельников пачками, в результате чего большевистское руководство обновилось почти полностью, а кампания против безродного космополитизма запылала с новой силой. У нас есть сведения, что сначала мистер Сталин тяжело заболел, а потом внезапно поправился и увидел, как его окружение уже делит опустевший было трон. Восточные тираны в таких случаях бывают особенно беспощадны. Вот я и подумал: если существование мистера Икса стало у нас рабочей гипотезой, не связан ли этот человек ещё и с внезапным выздоровлением мистера Сталина?

— Так вы считаете, Аллан, что мистер Икс — это, помимо всего прочего, какой-нибудь лекарь-чудотворец? — со скепсисом спросил Эйзенхауэр.

— Отнюдь нет, — ответил Аллен Даллес, — исходя из всего того, что творят его летательные аппараты, я считаю его представителем опередившей наш уровень высокоразвитой цивилизации. Но у таких цивилизаций и медицина должна находиться на недосягаемой для нас высоте. Возможно, подчинённым мистеру Иксу медикам болезнь мистера Сталина показалась не сложнее обычного насморка, и после пары уколов он вскочил со смертного ложа и принялся бушевать, карая и правых, и виноватых.

— Ну вот и поговорили, Аллен, — хмыкнул президент Эйзенхауэр. — Вы должны были сообщить мне эту информацию раньше: тогда я бы меньше слушал вашего брата, и больше — голос своего разума, и не наделал бы самых грубых и глупых ошибок. И это главный вывод, который мы должны сделать из этого разговора. Сейчас нам нужно добиться прекращения войны и развода сил, пусть даже это будет означать, что наши парни из континентальной Европы должны убраться на Британские острова или даже обратно в Новый Свет. Как я понимаю, цена вопроса в данном случае — существование американской нации, а отнюдь не мировое господство, за которым мы вдруг погнались с энтузиазмом, достойным лучшего применения.

Девятьсот сорок первый день в мире Содома, полдень, Заброшенный город в Высоком Лесу, башня Силы

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи

Когда орбитальная сканирующая сеть мира пятьдесят третьего года доложила мне, что в тамошнем Овальном кабинете намечается сходка старшего командного состава противника, я тут же принял все необходимые в таких случаях меры… То есть связался с местным товарищем Сталиным и предложил в прямом эфире через просмотровое окно понаблюдать за тем, как вражеское начальство будет решать неразрешимые вопросы, ибо все концы я ему обрубил наглухо. Мол, такое лучше один раз увидеть своими глазами, чем потом прочесть сто донесений разведки. Отец Народов подобными развлечениями избалован не был, так что согласился почти сразу.

В качестве наблюдательного пункта я выбрал свой рабочий кабинет в Тридесятом царстве, потому что дом в Шантильи в дальнейшем должен оставаться только для личного употребления. Там мне хорошо, тепло и уютно, там мне всегда рады, и сестренки не чают души в моей маленькой копии, и даже Елизавета Дмитриевна все чаще поглядывает на девочек как-то по-особенному, будто примеряя их на роль младших жен. Впрочем, это неважно; в семейном кругу мне хорошо и без того, чтобы у меня с сестренками возникли постельные отношения. Замена душевного тепла и уюта на банальный секс выйдет явно неравноценной.

При этом я понимаю, что рано или поздно наступит такой момент, когда все они выйдут замуж, пусть не за меня, так за кого-то другого, иначе их предназначение не будет выполнено. Но пока думать об этом рано, тем более что Грейс и Линда ещё несовершеннолетние, а с момента освобождения этого мира от демона прошло всего-то полтора месяца. Но и это уже немало, ведь даже в казармах для предназначенного на убой молодняка, где раньше стоял неизбывный ужас ожидания неизбежной смерти, теперь, благодаря наставницам-комсомолкам, хоть иногда звучат радостные голоса и звонкий смех. Иногда — только потому, что девочки ещё не привыкли к мысли, что жить они будут долго и счастливо.

И лишь отставленные от воспитательного дела чернокожие «няньки» тяжко вздыхают на хозяйственных работах: им случившееся кажется ужасной несправедливостью. Но что поделать, если в прежнем качестве они мне уже не нужны, а для каких-то других дел, кроме таскания круглого и катания квадратного, использовать эту рабочую силу невозможно.