нацеливаясь на нас. Пеллициус что-то изменяет в настройках своего хитрого бортового компьютера. Ракеты противовоздушной обороны тут же теряют нас, разлетаются в стороны, тщетно разыскивая цель.

“Невидимый режим!” – хвастается мне лохматый, передавая характерные образы.

“Почему до этого не использовал?!” – возмущаюсь я в ответ.

“Вся энергия на него. Раз – и все, больше нет энергии. Только аварийный запас, чтобы не разбиться”.

Корабль с трудом выравнивает полет, когда до поверхности остается метров сто. Впрочем, точно я знать не могу – под нами по-прежнему мрак. Бросаю взгляд наверх, где прозрачный треугольник еще одного обзорного окна позволяет взглянуть на небо. Пляшущие светлячки отсюда кажутся ничтожными, а вспышки разрядов совсем не страшными.

Толчок, скрежет под брюхом машины. “Мы сели. Покинуть корабль”. Лохматый дергает за ручку, поднимающую люк шлюза, но я не даю ему выйти первым, протискиваюсь вперед и спрыгиваю на твердую почву, больше похожую на скалы.

“Я пришла. И я все помню, каждый день, каждую минуту. Начиная с того момента, как потеряла сознание от выстрела парализатором и очнулась с горбом. Папа, мама, сестра… Я их больше не видела. Но я все помню. Поэтому пришла отдать долг!”

На моем лице маска с очками и фильтрами. Прохладно, но температура приемлемая, а вот дышать можно только через очищающие устройства. Воздух не слишком подходит для людей. Вокруг простирается бесконечное, теряющееся в ночи поле из скальных выступов правильной, прямоугольной формы. Кажется, они разбросаны хаотично, но я не удивлюсь, если и в этом прямоугольном хаосе есть свой, непонятный нам порядок.

– Нужно уйти подальше от корабля, – из-за маски голос Хэлга звучит глухо.

Он перекидывает через плечо автомат, помогает спуститься Юле. Все вместе мы стараемся как можно быстрее убраться с места посадки. Лохматый на удивление ловко перепрыгивает через препятствия, хотя весит раза в два больше любого из нас. Но мы выбираем среди выступов те, что пониже, чтобы не тратить на обход много времени.

– Чертовы камни. Здесь даже природа чокнутая.

– Это не камень, Вер.

– Что?

Хэлг на мгновение останавливается, бьет по поверхности, на которой стоит, каблуком ботинка.

– Слышишь? Металл!

Я наклоняюсь, чтобы провести рукой в перчатке по гладкому параллелепипеду, еще минуту назад казавшемуся мне каменным.

– Ничего себе… – поднимаюсь, еще раз оглядываясь по сторонам, – Сколько же здесь металла?

Поверхность планеты скрыта металлическим панцирем, под которым может быть все, что угодно. Можно ли было представить себе что-то другое, когда мы гадали – как выглядит планета? Не знаю. Но этот темный, железный шар прекрасно вписывается в мое представление о Некрополе.

– Идем! Нельзя задерживаться.

Уходим еще дальше, хотя позади не слышно воя двигателей, не видно прожекторов или отсветов от дюз маневровых двигателей. Кажется, нас не преследуют. Потеряли из виду и решили, что нас уничтожили ракеты? Все может быть. Однако с эйнерами следует быть настороже: не угадаешь, где они тебя подловят и на чем.

– Это не может быть грандиозной декорацией. Я железную поверхность имею в виду, – говорю я Хэлгу, перескакивая очередное препятствие, – Что-то под ней есть и нам надо обнаружить вход.

– Не сказал бы, что я мечтаю забраться в недра Некрополя, но раз ты говоришь, что так надо…

– Вон там, впереди! – Юлька указывает рукой вдаль, – Что это может быть?

Мы вглядываемся, пока на темном фоне не получается увидеть вздымающуюся вверх конструкцию. Башня? Вентиляционная вытяжка? До нее метров триста и мы преодолеваем это расстояние меньше, чем за пару минут. Подходим осторожно, осматриваясь по сторонам и держа оружие наготове.

Цилиндрическое сооружение, выходящее прямо из металлической поверхности планеты, заканчивается наконечником, похожим на большой фильтр. Я прикасаюсь к трубе и чувствую, как ее корпус вибрирует.

– Это наверняка вентиляция!

– Значит должен быть и вход в их подземное царство. А ты его не чувствуешь, Вероника?

– Стараюсь себя контролировать. Мы же не хотим, чтобы мои мозги кричали всем вокруг – я здесь!

“Нашел” – посылает мне вдруг образ лохматый.

Глава 19

Вход в подземелье не похож ни на одну из дверей, сделанных людьми. Это восьмигранник, закрытый плотно сомкнутыми лепестками металла. Рядом нет ни пульта, ни рычага – ничего, чем можно было бы разомкнуть лепестки.

– Юль, попробуй ты.

Конопатая подходит ближе, протягивает руку, осторожно касаясь гладкой поверхности. Но ничего не происходит.

– Мда, это тебе не склеп на Маргине, – замечаю я, кусая ногти на пальцах, – Черт! Нам нужно попасть внутрь. Пока мы здесь, снаружи, любой патруль будет считать нас группой диверсантов. Но если окажемся внутри… Ведь эйнеры считают, что чужие туда не могут проникнуть.

– Юля, попробуй снять перчатку, – советует Хэлг.

Она оголяет ладонь, разминает пальцы, сжимая их в кулак и снова выпрямляя, наконец касается лепестков. Сверкающие пластины вздрагивают. Почти бесшумно они расходятся в стороны, исчезая в толстых железных стенах, открывая проход в другой мир.

Когда я проскакиваю через открывшиеся ворота, меня не покидает неприятное ощущение, что они вот-вот снова сомкнутся, превратившись для кого-то из нас в гильотину. Юля проходит первой, я за ней. С тревогой оглядываюсь, но все благополучно – Хэлг и пеллициус тоже внутри. Выждав еще мгновение, створки снова закрываются.

Мы внутри мрачного цилиндрического тоннеля, освещенного неизвестными источниками света – кажется, будто фосфоресцирует часть свода и пол под ногами. Тоннель начинается от того места, где мы стоим и уходит вдаль, сужаясь до маленькой точки. Поворачиваюсь к лохматому, посылаю ему образ: “включил на корабле маяк?”

“Включил”.

“Хорошо!”

Отправляемся в путь, внимательно оглядываясь по сторонам, стараясь не ступать слишком громко. Неизвестно, что будет впереди, но я уверена – там скрывается нечто большее, чем просто катакомбы, подземелья машинной цивилизации. И мы должны попасть в это место!

В месте, где тоннель расширяется, чтобы потом снова сузиться, я замечаю края блестящего металла, торчащие из стен: такие же створки-лепестки, как на входе с улицы. Видимо, гермоворота. Вдоль стены тянется красная надпись на лаконичном эйнерском языке, символы которого состоят из геометрически правильных фигур.

– Интересно, что здесь написано? Никто в свободное время эйнерский не изучал?

Хэлг раздраженно хмыкает – он напряжен и шутки пилоту кажутся неуместными. Что ж, его можно понять.

“Я знаю”.

Оборачиваюсь к лохматому и, прежде, чем успеваю сообразить, что отвечать следует образами, произношу вслух:

– Ты знаешь эйнерский?! Откуда?

Остальные смотрят на меня, потом на пеллициуса.

– Чего