...

Примером того, к каким последствиям ведет пренебрежительное отношение к психологии людей при формировании коллектива с целью совместного выполнения сложной задачи, может быть одна из попыток восхождения на высочайшую вершину мира Джомолунгму (Эверест), описанная в одной из газет аккредитованным в Лондоне журналистом А. Ефремовым. Начальник экспедиции Норман Диренфурт сумел привлечь выдающихся альпинистов из 12 стран, которые должны были подняться на Джомолунгму по самому трудному, юго-западному ее склону. Но случайно оказавшиеся вместе опытные горновосходители преследовали в основном эгоистические цели и не смогли составить единой команды. С первых часов восхождения каждый из них старался максимально беречь собственные силы с тем, чтобы иметь возможность лично достичь вершины горы. А после того как было обнаружено, что один из альпинистов идет с практически пустым рюкзаком, между участниками экспедиции обострилось недоверие, недоброжелательность друг к другу и при этом резко пошатнулась дисциплина. В результате были нарушены элементарные правила альпинистской техники, и, лишенный поддержки напарника, один из участников экспедиции трагически погиб. После этого взаимное раздражение достигло своего апогея, несколько альпинистов, отказавшись от выполнения указаний начальника группы, дезертировали из лагеря. Экспедиция распалась, и ее цель не была достигнута.

Может быть, неудача покорителей Джомолунгмы обусловлена многонациональным составом экспедиции? Вовсе нет. Многонациональный состав не препятствует сплоченности коллектива, если его объединяют единство цели, дружба и умелое руководство. Подтверждает это положение успех экспедиций, возглавляемых знаменитым норвежским ученым Туром Хейердалом. Когда папирусная лодка «Ра» направлялась из Африки в Америку и ее терзал штормующий Атлантический океан, Тур Хейердал радировал о том, что одним из главных вопросов, позвавших отважных исследователей в путь, являлся вопрос о возможности «наладить в трудных, критических условиях сотрудничество многонациональной команды. С радостью сообщаю, – передавал он, – что в этом смысле плавание принесло самые лучшие результаты. С первого дня наша семерка показала себя самой храброй и слаженной командой, какую только может себе пожелать руководитель экспедиции… Настроение на борту великолепное, дружба и сотрудничество не могли бы быть лучше, даже если бы вся семерка представляла одну нацию или одну семью…»

«Опыт трудных и утомительных дней, – писал в одной из своих статей Тур Хейердал, – убедил нас, что национальные, расовые и политические различия не могут препятствовать подлинному плодотворному сотрудничеству, что, если народы объединят свои усилия на благо грядущих поколений, они могут сотворить чудеса для мира, которому угрожает беда».

Прекрасно сказано! И как это созвучно со словами призыва, вложенными американским поэтом Г. Лонгфелло в уста полулегендарного, умного и горячо любимого индейцами вождя Гайавата, проявлявшего заботу о том, «чтоб народ его был счастлив, чтоб он шел к добру и правде»:

У А. В. Луначарского есть статья об одном из крупнейших художников Франции О. Ренуаре, названная им «Живописец счастья». В ней говорится, что Ренуару «было присуще внутреннее необыкновенное единство настроения; собственно говоря, ему всегда было присуще одно и то же настроение, но очень богатое. Это настроение было – счастье». Статья начинается так: «Ренуар дожил до глубокой старости. К семидесяти годам у Ренуара стал развиваться жестокий ревматизм рук, который постепенно превратил их во что-то вроде крючьев или птичьих лап. Ежедневно, почти до самого дня смерти, прославленный художник садился к мольберту, устраивался так, чтобы левой рукой помогать правой, и говорил:

– Э-э… нет, ни одного дня без работы!

– Почему вы так настойчивы? – спросил его заезжий поклонник.

Весь поглощенный своим полотном, Ренуар ответил:

– Но ведь нет выше удовольствия! – И прибавил: – Потом это похоже на долг.

Тут восьмидесятилетний мастер глянул с улыбкой на спрашивающего и пояснил:

– А когда у человека нет ни удовольствия, ни долга, зачем же ему жить?»

Труд – «первое основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека» (Ф. Энгельс). Следовательно, чтобы оставаться людьми, мы должны трудиться, так как в противном случае лишимся не только ставших нам совершенно необходимыми материальных благ, но и главного жизненного стимула. Труд необходим человеку для поддержания у него уверенности в том, что он полезен обществу, что он вносит свою посильную лепту в общее дело, что он заслужил право пользоваться созданными коллективным трудом многих человеческих поколений условиями существования, для того, наконец чтобы иметь материальный достаток и обеспечивать таким образом себя и свою семью, а если позволят средства и возникнет желание – оказывать благотворительную помощь нуждающимся.

Генрих Гейне писал, что «не занятый делом человек никогда не может насладиться полным счастьем. На лице бездельника вы всегда найдете следы неудовольствия и апатии». Если же человек работает и при этом осознает, что его работа приносит пользу, то это осознание обеспечивает у него положительное отношение к процессу труда и заинтересованность в его продуктивности. Такая работа выполняется с желанием и любовью, она не тяготит, и трудоспособность человека, занимающегося ею, обычно достаточно велика. Лауреат Нобелевской премии академик Н. Н. Семенов по этому поводу говорит следующее: «Многие опасаются того, что большие умственные перегрузки, в частности, у ученых, легко приводят ко всякого рода расстройствам. Но когда ученый занимается страстно любимым делом, предел нагрузки бывает необычайно высоким без всяких вредных последствий. Наоборот, при занятии делом, которое не приносит удовлетворения, такой предел очень низок. Это – поразительное устройство организма».

...

«Труд – отец счастья» (В. Франклин), но счастье может составить лишь та работа, которая интересна, которую по-настоящему любишь, которая выполняется с удовольствием и с ясным пониманием ее полезности. Если же уверенность в полезности выполняемой работы поколебалась, это, как правило, отрицательно влияет на настроение, желание продолжать такую работу угасает. «Тоска, тоска грызущая завладела мной, – читаем мы в одном из писем И. И. Левитана. – Ничего почти не работаю, недовольство старой формой – так сказать – старым художественным пониманием вещей (я говорю о смысле живописи), отсутствием новых точек отправления заставляет меня чрезвычайно страдать».