— Нет.

Грейсон крепко прижимает мою вторую руку к зеркалу, приказывая мне оставить ее там, и опускает свою ладонь вниз, обхватывая мои бедра, как стальной обруч, так что я не могу пошевелиться, и только тогда наши пальцы снова начинают двигаться. Долгие, медленные движения по моей влажности сводят меня с ума — никогда не останавливаясь на том месте, где мне это нужно больше всего, и я умоляю о большем, когда он наклоняет нас и погружает наши два пальца глубоко внутрь меня. Звуки, которые я издаю, к счастью, заглушаемые музыкой, заставили бы дьявола покраснеть, когда он переплел наши пальцы и начал входить и выходить из меня.

— Ты чувствуешь, какая горячая и тугая твоя жадная киска, Келси? Почувствуй, как она сжимает нас, требуя большего. Твоя киска так сильно хочет мой член, не так ли, детка? Она хочет, чтобы мой член вошел в нее, трахал ее так сильно, что весь твой крем растекся по твоим бедрам.

— А-а-а… да… черт … пожалуйста! — я всхлипываю, чувствуя, как нарастает давление, мое тело сжимается, когда начинает подниматься первая волна … — Пожалуйста… — умоляю я, когда он вытаскивает пальцы из моей дрожащей, бьющейся в спазмах киски.

Грейсон подносит пальцы к своему рту и облизывает их, прежде чем протолкнуть их через мои губы ко мне в рот.

— Чувствуешь, какая ты приятная на вкус? Как гребаный мед. — он убирает наши руки от моего рта и прижимает мою руку обратно к зеркалу, оставляя ее там.

— Наклонись еще сильнее и раздвинь ноги; потом не двигайся, черт возьми. Я буду ласкать твою попку и киску, пока твои соки не растекутся по моему лицу, а ты будешь стоять неподвижно, смотреть, как я это делаю, и наслаждаться каждой секундой.

Из моего рта вырываются постоянные всхлипы, и я едва могу держать колени сжатыми, когда раздвигаю их шире и наклоняюсь так, что мое лицо почти касается зеркала. Его грудь и пресс не отрываются от моей спины, пока он, наконец, не опускается на колени позади меня, крепко обхватывает мои ягодицы двумя большими сильными руками и разводит их в стороны. Первое горячее прикосновение его языка заставляет меня взвыть, а затем застонать, когда он ласкает мою дырочку. Со мной никогда раньше так не делали, и я бы никогда не подумала, что это может быть так чертовски эротично. Это заставляет меня задуматься, каково это — чувствовать в себе нечто большее и понравится ли мне это. Все остальные мысли исчезают, когда его язык продвигается вперед и скользит прямо в мою щель. Поглаживание за неглубоким горячим прикосновением — он трахает меня своим языком сзади, а я в ответ прижимаюсь к его лицу, желая его глубже, жестче, быстрее. Когда он снова двигается вперед, обхватывает и щелкает мой клитор, я почти падаю в обморок и прислоняюсь затылком к зеркалу, чтобы не упасть, но все равно продолжаю наблюдать, как его язык сеет хаос в моей киске.

Столько раз я была так близка к тому, чтобы кончить, но как только я начинала напрягаться, Грейсон перемещался в другое место. С моих губ срывается непрерывное бормотание, когда я умоляю его прерывающимся голосом:

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Как раз в тот момент, когда мне кажется, что я больше не выдержу, он отстраняется, быстро встает и одним резким движением засовывает свой пульсирующий член глубоко в меня по самые яйца. Моя спина непроизвольно выгибается, почти болезненно, когда все мое тело содрогается от удовольствия, и я не могу сдержать крик, который вырывается, когда он захватывает мои волосы в кулак и крепко тянет их, чтобы снова приблизить свой рот к моему уху.

— Твоя киска была создана для моего члена. Почувствуй, как я растягиваю тебя и как сильно ты сжимаешь меня. Я собираюсь трахнуть тебя так сильно и так хорошо, что ты будешь кончать снова и снова, и я не остановлюсь, пока не наполню тебя своей спермой. А потом, Келлс, ты ляжешь на спину и будешь сосать у меня, пока я буду вылизывать тебя дочиста и заставлять снова кончать мне на язык.

Именно это он и сделал. Его член ощущается как стальной стержень, покрытый бархатом, когда он входит в меня, вызывая у меня оргазм за оргазмом, и когда я больше не могу стоять, он опускает нас на колени, прижимает меня лицом к полу и трахает еще немного. Я теряюсь в тумане оргазмов, которые продолжают захлестывать меня. Я беру его в рот так глубоко, как только могу, и моя киска пульсирует еще сильнее, когда он держит мое лицо и трахает мой рот, пока его член не взрывается, проливая семя мне в горло. Затем он оказывается у меня между ног, и мои пальцы теребят его волосы, а бедра сжимаются вокруг его головы, в то время как его язык ласкает мой клитор, доводя до нового оргазма, который почти причиняет боль, когда я выкрикиваю его имя.

Когда мы, наконец, кончаем, я не узнаю женщину, смотрящую на меня из зеркала. Я выгляжу дикой и необузданной, и меня переполняет удовлетворение. Я никогда в жизни так себя не чувствовала и не выглядела так, как сейчас, и я не совсем понимаю, как к этому относиться. Грейсон выключает орущую музыку, приносит мне мою одежду и помогает одеться. Напряженность, которую он демонстрировал мне, исчезла, сменившись его обычной нежностью. Он откидывает мои волосы назад, нежно притягивает меня к себе и зарывается лицом в мои волосы. Он просто держит меня так несколько мгновений, а затем отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Келлс, детка… — он прерывается резким вздохом, нахмурив брови. — У меня нет нужных слов, чтобы выразить свои чувства к тебе. Все, что я говорю, звучит банально и поверхностно по сравнению с тем, что чувствую. Ты, твоя доброта, твоя сила. Звук твоего смеха и то, как ты натыкаешься на стены, когда мы перегружаем твой мозг. Что я чувствую, когда целую тебя, прикасаюсь к тебе. Детка, это заполняет пустоту, которая была во мне так долго. — его лоб прижимается к моему, и я понимаю, знаю, что он пытается сказать, потому что чувствую то же самое. — Келлс, благодаря тебе я снова чувствую себя целым, и я никогда не захочу тебя отпускать.

Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, потому что после стольких лет одиночества я понимаю, что он имеет в виду. Зияющая дыра внутри меня, которая образовалась, когда исчезли Томми, Райан и