Ночью я пытался осторожно выспросить у Михаила, что за человек его напарник-радист, но вразумительного ответа не получил. «Всему свое время, — рассудил я, — если все пойдет по плану, то скоро увижу этого человека». Однако все сложилось совсем по-другому…

Вскоре мы вышли на нужную нам улицу — о чем мне сказал Спиридонов, при этом она как две капли воды походила на Деповскую: такие же деревянные домишки по обеим сторонам при полном отсутствии асфальта и прочих признаков городской цивилизации. Даже не верилось, что мы находимся в крупном городе. Спиридонов замедлил шаг, как-то подобрался и негромко произнес:

— Мы на подходе. На всякий случай приотстань.

— Понял.

— Будем проходить мимо нужного дома — дам знак, поправлю фуражку. Сразу туда не пойдем, «погуляем» немного.

— Тебе виднее.

Я отстал. Улица, которая называлась Солнечной, делала резкий поворот направо, и Спиридонов увидел впереди какую-то опасность — это я сразу понял по его реакции. Он остановился, но не побежал сломя голову назад, а повел себя весьма квалифицированно: со стороны это выглядело, как будто идущий по своим делам человек вдруг что-то вспомнил, похлопал себя по карманам — ага, хлебные карточки дома забыл! Потом развернулся и заспешил назад… Я же сделал вид, что хочу закурить, замедлил шаг и достал пачку «Казбека».

— Иди за мной! — сквозь зубы процедил «дядя Миша», не глядя в мою сторону, когда проходил мимо.

«Что-то случилось!» — обожгла сознание тревожная мысль. Внешне ничем не выказывая своих чувств, я не спеша сунул папиросы обратно в карман, словно раздумав курить, и поспешил за Спиридоновым. Тот шел впереди прихрамывающей, но быстрой походкой метрах в тридцати. Прохожие нам почти не встречались: прошли несколько женщин да три подростка — по всей видимости, все спешили на работу. Налево и под уклон отходил узкий проулок — туда и свернул Спиридонов. Следуя за ним на приличном расстоянии, я вскоре вышел на небольшую площадь, мощенную булыжником: с одной ее стороны тянулся деревянный забор и находилась проходная какого-то предприятия, куда стекался на утреннюю смену народ, с другой — небольшой скверик. Дальше начиналась асфальтированная улица с двух- трехэтажными домами по обеим сторонам: пейзаж уже походил на городской. «Сейчас узнаем, что он там увидел! — подумал я, присаживаясь рядом с Михаилом на одну из скамеек в пустынном в этот час скверике. — Недаром же рванул как сумасшедший!»

— Дай-ка папироску! — первым делом произнес Спиридонов.

Я достал пачку, открыл и протянул ему: чуть дрожащими руками Михаил зажег спичку и закурил. Потом быстрым шепотом, хотя рядом никого не было, заговорил:

— Дело дрянь! Недалеко от дома радиста я успел заметить две легковушки и какой-то фургон, вроде санитарного. А еще людей вокруг — в военном и штатском… Нутром чую, «взяли» Виктора!

В последней фразе я отчетливо уловил панические нотки и постарался уверенным тоном несколько успокоить напарника:

— Во-первых, это еще неизвестно, во-вторых — мы-то с тобой пока здесь, на свободе, а не в лапах смершевцев!

— Значит, так, — Михаил встал со скамейки, отбросив лишь наполовину выкуренную папиросу, — посиди тут немного, подыши воздухом, а я прогуляюсь — буду минут через тридцать-сорок!

— Куда ты?

— Постараюсь осторожненько разузнать про напарника: потолкаюсь, поброжу вблизи его квартиры — что-нибудь обязательно прояснится. Знаешь, как бывает: бабы в сторонке соберутся посудачить, любопытные соседи тут же толкаются — в общем, ты меня понял…

— На рожон не лезь!

Спиридонов ничего не сказал и быстро удалился. Хотя я и пытался изобразить перед ним видимость спокойствия, на самом деле был в полнейшем смятении — еще бы! По всем признакам получалось, что агента, к которому мы направлялись, «накрыла» советская контрразведка: как иначе объяснить это скопление автомобилей и военных со штатскими в том месте, где он снимал комнату?! Каким-то невероятным совпадением? Вряд ли… «Просто мистика: выходит, за неполные трое суток я второй раз чудом избегаю смертельной опасности! — анализировал я создавшуюся ситуацию. — Однако с выводами спешить пока не будем! Надо дождаться Спиридонова». Немного успокоившись, я пришел к такому выводу: если даже радист и арестован, то ничего сверхъестественного в этом нет. Как-никак Спиридонов с напарником находились в Смоленске более года, неоднократно передавали немцам различные радиограммы, и наверняка «Смерш» давно запеленговал их рацию. Значит, арест любого из членов этой группы был лишь вопросом времени. Удивительным тут было совпадение: радиста «взяли» (если это так) как раз незадолго до нашего прихода. Впрочем, этому также могли быть свои объяснения, например: рация выходила в эфир этой ночью, в очередной раз была запеленгована станциями слежения, и «Смерш» наконец вычислил радиста. Думаю, многое мне сможет прояснить Спиридонов. (Как раз вдали я заметил его невзрачную прихрамывающую фигуру.)

Тяжело дыша, Михаил вскоре неуклюже плюхнулся на скамейку рядом и вытер пот с лица несвежим носовым платком. По его дрожащей руке и тревожному выражению лица я понял, что оправдались наши наихудшие предположения, — и не ошибся! Чуть отдышавшись, он сообщил:

— Все, хана — загребли чекисты Виктора!

— Точно выяснил?

— Точнее некуда! Там у них шуму на пол-улицы было — перестрелка и все такое… Я близко не подходил, потолкался на дистанции, потом зашел к одному инвалиду-сапожнику, он на соседней улице обитает, — якобы насчет ремонта обуви. Ну, слово за слово, разговорились: старик этот мне все и рассказал. По его словам, часа три назад, когда он только с постели поднялся, — это около пяти утра, вдруг слышит: на соседней улице стрельба началась, да еще какая!

— Погоди, Михаил, не торопись! Твой старик ничего не перепутал, точно стреляли?

— Да я о том же его спросил: мол, дед, в самом деле стреляли? Так он даже обиделся: «Я, — говорит, — в немецкую оккупацию в таких вопросах разбираться очень хорошо выучился!» По его словам, минут десять стрельба шла — одиночными и очередями. Потом вроде как бухнуло, и вскоре все затихло. Дедок этот не поленился, пальтишко набросил и доковылял до соседней улицы. Там и другие соседи, в основном бабы, собрались: так их военные отогнали и вокруг дома Пелагеи Петровой все оцепили.

— Он что, радист твой Витя, у этой самой Пелагеи квартировал? — спросил я, заранее зная ответ.

— Как ты догадался? — пробурчал Спиридонов, потом закурил и с минуту сидел молча.

Я его не торопил — в общих чертах все и так было ясно. Потом я задал вопрос, который уже давно вертелся на языке:

— Послушай, этот радист, он когда последний раз выходил в эфир?

— Да сегодня ночью и выходил — вернее, должен был выходить.

— Расскажи поподробнее — это важно!

Из короткого рассказа Спиридонова я выяснил следующее: Виктор Черепанов работал в гараже того же ОРСа, где трудился кладовщиком Михаил. Отдел рабочего снабжения, или, сокращенно, ОРС железной дороги, обеспечивал продовольственными и промышленными товарами небольшие магазины при железнодорожных станциях Смоленской области. Свои отношения агенты-напарники, конечно, не афишировали, но по службе общались постоянно. Виктор, будучи шофером-экспедитором, бывал в частых командировках — развозил товар на своем грузовом ЗИСе. Портативную коротковолновую радиостанцию немецкого производства он по необходимости брал с собой в рейсы — в тайнике под сиденьем в кабине. На связь выходил в различных районах области, в зависимости от маршрута очередной командировки: они со Спиридоновым считали, что таким образом запутывают следы и сбивают с толку смершевцев. Возможно, так оно и было — до поры до времени…