их в определенное время, и каждый раз это было для него пыткой. Запив их водой прямо из-под крана, он объявил:

– В конечном счете эта халупа оказалась настоящей сокровищницей! У оценщика вырисовывается порядочная сумма!

Мойра ничего не ответила на эту провокацию, только уменьшила огонь под кастрюлей. Филип и Малькольм обменялись взглядами, что не ускользнуло от Джона, и он грубо окликнул их:

– Ну что, голубки, вас это шокирует? Тебе, Филип, наплевать на маму с высокой колокольни: если бы я не приехал, защитить ее было бы некому. Джордж пляшет на задних лапках перед Скоттом, я уж не говорю о Кейт!

– Все можно уладить спокойно, мы не такие агрессивные, как ты, – сдержанно сказал Филип.

– Потому что вы здоровы! Это у вас вся жизнь впереди, а не у меня!

Джон так кричал, что его голос на последних словах сорвался. Он вышел из кухни, хлопнув дверью с такой силой, что задрожали стекла.

Все подавленно молчали, а потом Малькольм пробурчал:

– Вау! Судя по всему, ему очень паршиво. Думаю, его можно понять и даже пожалеть.

– Теперь я жалею, что ответил ему, лучше уж помалкивать.

– Не знаю, как бы мы себя вели на его месте, – вмешалась Мойра. – Ему, наверное, очень тяжело.

– Его окружению тоже, – заметил Филип. – Достаточно посмотреть на Бетти…

Их недавнее веселье исчезло без следа, уступив место смутному беспокойству.

– Черт! Когда же изобретут вакцину от этой проклятой болезни!

Один из близких друзей Малькольма умирал от СПИДа, что объясняло его ярость, хотя обычно он был очень сдержан в выражениях.

– Пока идут поиски чудодейственного средства, наука не стоит на месте. Если Джон продолжит терапию, его состояние может стабилизироваться и болезнь не будет прогрессировать. Я знаю, что на этой неделе он едет к врачу в Эдинбург, Бетти сделала невозможное, чтобы записать его на прием.

Мойра взглянула на карманные часы – они достались ей в наследство, и она теперь с ними не расставалась. Вернувшись домой после визита к нотариусу, она сразу достала их из письменного стола Ангуса, боясь, что их могут по ошибке включить в инвентаризацию.

– Мальчики, займите себя чем-нибудь до вечера.

– Я захватил с собой альбом для рисования и угольный карандаш, – сообщил Малькольм. – Поднимусь на бельведер и сделаю несколько набросков.

– Достань ключ из этого ящика. Я закрыла решетку наверху, чтобы близнецы туда не забрались. Никогда не знаешь, что может прийти в голову этим детям.

– Когда Кейт была девочкой, бельведер был ее любимым местом, – с улыбкой вспомнил Филип. Там она ждала приезда Скотта, как принцесса в башне!

Он подмигнул Малькольму и добавил:

– Надеюсь, пейзаж тебя вдохновит. А пока ты рисуешь, я почищу картошку.

– А ты не хочешь воспользоваться случаем и тоже поработать?

– Я не захватил планшета, сегодня у меня творческий отпуск.

Когда Малькольм вышел из кухни, Филип достал из корзинки для газет старый выпуск «Дейли рекорд[15]» и разложил его на столе.

– У парня потрясающий талант, но он об этом не знает…

– Вы оба очень талантливы, – возразила Мойра.

– Не сравнивай. Рядом с ним я – просто ремесленник. Рядовой рисовальщик.

– Ты себя недооцениваешь.

– Нет, Мойра, я смотрю на себя трезво. Наверное, я смогу хорошо зарабатывать на жизнь комиксами, и мне нравится эта профессия, а вот Малькольм станет настоящим художником… который, может быть, не продаст ни одной своей картины.

– Жизнь несправедлива, кто ж этого не знает, – вздохнула Мойра. На мгновение она задумалась, а потом решила приготовить торт, чтобы побаловать близнецов. У них единственных в этом доме пока что не было никаких забот.

* * *

– Нет, – повторил Крейг, – он спросил меня именно так: «Вам нравится моя жена?»

Он вернул Кейт выстиранные и выглаженные джинсы и теперь с улыбкой описывал свой короткий разговор со Скоттом.

– С твоим мужем нелегко разговаривать, когда он раздражен! Как я ни уверял его, что мне не нужно ничего, кроме твоей дружбы, он готов был полезть в драку.

– Да, Скотт очень ревнив, – с грустью призналась Кейт. – А я не переношу ревность.

Они сидели в учительской и пили из пластмассовых стаканчиков обжигающий кофе. Тьма быстро сгущалась, по запотевшим оконным стеклам хлестал шквальный дождь.

– Совсем не похоже, что скоро весна, – добавил Крейг, взглянув в окно.

Кейт рассеянно кивнула. Скотт не упомянул об этом кратком разговоре, очевидно, опасаясь ее реакции. Впрочем, он в тот же вечер пообещал больше никогда не говорить о Крейге. Но пока она была в школе, воображение, наверное, рисовало ему разные сцены. Хотя ничего такого не происходило – ну, почти ничего. Крейг и вправду искал ее общества, часто предлагал выпить кофе или чая между уроками, а когда она сидела в учительской и проверяла домашние задания, заходил туда под разными предлогами. Действительно ли только ради удовольствия поговорить о литературе? Она начинала в этом сомневаться. И может ли вообще идти речь о дружбе между мужчиной и женщиной одного поколения, к тому же очень привлекательных? С тех пор как Скотт обнаружил свою ревность, она стала внимательнее приглядываться к поведению Крейга и теперь замечала его пристальные взгляды и обольстительную улыбку. Он вел себя с ней совсем не так, как с другими коллегами, его безудержный смех или приступы лирического вдохновения, когда он декламировал стихи шотландских поэтов, предназначались только ей одной.

– Когда Скотт задал тебе этот вопрос, что ты ответил? – поинтересовалась она.

– Я сказал: «А кому она не нравится?» Звучит провокационно, согласен, но и вопрос был не лучше. Ты, конечно, заметила, что я ему неприятен. И я убежден, что любой мужчина, который к тебе приблизится – если только он не полный урод, – встретит от него такой же прием.

Кейт хотелось заступиться за мужа, но она все еще не забыла его приступов ревности, да и Крейг, вероятно, был прав.

– Скотту сейчас приходится решать сотни вопросов, – все-таки возразила она. – Он выпустил на рынок новый виски пятнадцатилетней выдержки и пытается его продвигать. Его секретарша ушла в декретный отпуск, и он не может найти ей подходящую замену. Не успел он доверить управление прядильной фабрикой моему брату Джорджу, как появился Джон и создал ему кучу проблем с наследством. Адвокат мамы вцепился в нас как бешеный бульдог, и если все будет продолжаться в том же духе, судебные приставы наложат на Джиллеспи арест! Скотт пытается сохранять спокойствие, потому что он уважает мою мать и знает, что Джон болен, но в душе он весь кипит. В каком-то смысле это война моей семьи против его, а я нахожусь между ними.

– Бедная Кейт…

– Нет,