И однажды случилось настоящее чудо! Оказией Пяри получила весточку от Зульки! Та, оказывается, все же выбралась из города и ее спасли паломники. Она ушла с ними в долину огней и… И встретила там своего отца! Оказывается, он был узником Наргина, но ему удалось бежать и вплавь добраться до берега, а потом его подобрали огнепоклонники. И он жив! Жив! Так, может, и ее отец живой? И она сможет разыскать его?

С этого дня Пяри твердо решила: она уйдет из дома, как только станет совершеннолетней.

Все. Пора собираться. До прихода матери с ночной смены оставалось еще несколько часов. За это время она уже сумеет добраться до их с отцом секретного места.

Откинув в сторону покрывало, девушка решительно поднялась с матраса. Маленький томик Корана, статуэтка балерины (подарок отца) и набор открыток с картинками о прошлой жизни – вот и весь ее нехитрый багаж. Да, еще бутылка прохладной довги[31] и лаваш.

Когда-то они с Зулькой облазили вдоль и поперек всю станцию и знали такие ходы, в которые и местные бойцы не совались. По крайней мере, так подружкам тогда казалось. Теперь это знание должно было ей помочь. И помогло: словно маленькая ящерица, Пяри проскочила мимо постов и вышла на тропу, что вела на поверхность…

Дорогу она помнила до мелочей, но еще никогда девушка не бывала тут одна. Пяри почувствовала, что не может сдержать дрожь: эхо ее шагов отражалось от тюбингов, смешивалось с едва слышимым завыванием ветра. В воображении ожили рассказы караванщиков о чудовищах, проникавших в метро с поверхности, о разумных змеях, что живут в туннелях. Но нет! Не останавливаться! Только вперед, иначе какая она дочь своего отца, который ни за что не позволил бы себе испугаться такой мелочи!

* * *

Отец часто называл ее Мальвиной. Странное имя сначала не нравилось ей. Мама читала сказку про странного мальчика, которого несчастный мужчина вырезал из куска дерева. Сказку девочка не поняла: такие истории очень сложно воспринимаются в этом перевернутом мире, когда вся жизнь – словно сказка, мрачная страшная сказка. Она бы и не вспомнила про эту историю, но однажды отец повесил ей на шею цепочку с ключом.

– Вот тебе от меня «золотой ключик», моя Мальвина. Если станет тебе грустно, поднимись в башню, открой этим волшебным ключом старинную дверь и, может, тебе откроется тайна, может, свершится волшебство.

Это был ключ от той самой двери в башне, откуда они с отцом смотрели на фантастический рассвет над морем.

Теперь это время пришло. Вот и та самая дверь… Пяри вставила ключ в скважину и… И ничего не произошло: сделав пол-оборота, ключ застрял. Понимая, что паника внутри начинает диктовать свои условия, девушка попыталась взять себя в руки и попробовала опять. Щелчок. Еще один. Уф, замок поддался!

Пяри ступила за порог.

За дверью – лестница. Крутые, обточенные временем ступеньки закручивались по спирали и убегали далеко вверх. Пяри достала из сумки заранее приготовленный факел, полила тряпку маслом из бутылочки и подожгла. Все, теперь можно идти.

Тут, в этом тайном убежище все было, как и в тот, первый визит. Пяри не понимала, как такой удивительный и богатый для мусафиров[32], да и вообще для всех охотников за артефактами, мирок оставался нетронутым. Как отцу удавалось скрывать это?

– Аллах прикрыл его своей рукой ради тебя, дочка, – любил повторять отец каждый раз, когда видел ее удивление. – Когда-нибудь ты придешь сюда, чтобы найти ответ на главный свой вопрос, и тогда Всевышний будет знать, где тебя найти, и обязательно поможет.

– Отец… Ты все знал.

Такой момент настал. Словно боясь спугнуть призраков, Пяри тихонько подошла к окну. Первые лучи солнца уже возвещали о начале нового дня. Нужно поспешить на самый верх. Забежать в потайную комнату она успеет на обратном пути. Еще несколько рывков и крутых поворотов, сердце рвется наружу, но девушку уже не остановить. И вот в лицо ударил свежий морской ветер. Казалось, что волна достала до самого верха башни и нежно прошлась по ее лицу. Отец рассказывал, что когда-то давным-давно морские волны били о самые стены башни. Пяри представила это лишь на мгновение и не смогла тогда удержать равновесия, отец рассмеялся и сгреб ее в охапку. Вдалеке послышался вой ночных шайтанов: восходящее солнце загоняло их обратно в свои норы. Стая птиц пролетела почти над головой и исчезла за облаком на горизонте. Необычное, прекрасное, завораживающее зрелище. Сколько раз она бывала тут с отцом, но удивляться никогда не переставала.

* * *

Пяри не сразу ощутила чье-то присутствие за спиной. Лишь когда она в очередной раз охнула, не удержавшись от эмоций, за спиной раздался смешок.

– Кто тут? – голос предательски дрогнул, и вместо грозного окрика получился испуганный писк.

Перед тем как обернуться, для пущей храбрости она выхватила из-за пазухи единственное оружие – обмотанную материей бутыль с едой.

– Мир тебе, храбрая девочка! Я не причиню тебе зла, – произнес незнакомец, скрывающийся в темном углу комнаты.

Но вот он сделал пару шагов вперед. Сгорбленная фигура, укрытая балахоном, лицо – под капюшоном.

– Кто вы?

– Не бойся.

– Вот еще! Я и не думала бояться! – страх пропал, словно его и не было.

– Убери свое оружие, девочка, я не причиню тебе зла. Что привело тебя сюда одну? – спросил незнакомец.

– Да так, – Пяри отвернулась.

Незнакомец подошел ближе.

– Постой. Ты же Пяри, дочь Тимура?

– Да… А как вы узнали? – девушка заметно волновалась.

Незнакомец неожиданно звонко, совсем по-молодому, рассмеялся.

– Сложно было бы не узнать, ты же как две капли на него похожа! А уж мне ли не знать моего лучшего ученика. Я ведь был знаком с ним как раз с тех лет, сколько сейчас и тебе, дочка.

Незнакомец откинул капюшон, и солнце осветило его лицо. Пришел черед угадывать Пяри.

– Муэллим Курбан??

– Как ты узнала?! – теперь удивился мужчина.

– Отец часто вспоминал вас. Говорил, что сейчас таких людей не делают, и мы много потеряли.

Мужчина закрыл лицо ладонями и что-то прошептал.

– Тимур был хорошим человеком. Настоящим! Добрым, по-настоящему добрым, не добреньким, а именно добрым. Жаль, что его больше нет.

Пяри слушала, и слезы текли по щекам.

– Вы тоже думаете, что он погиб?

– Разве я сказал это, девочка? Я только сказал, что его нет. Пока ты не видел человека мертвым, он всегда будет для тебя живым. А если ты хранишь память о нем, то он будет жив вечно. Пусть только в памяти, но жив.