– А они вот не разбежались, – сказал Фельгор.

Бершад снова посмотрел на дракониху, которая по-прежнему закладывала круги над крепостью, постепенно начиная их расширять. Очень скоро дракониха заметит сотни беспомощных людей, столпившихся на берегу.

– Вот же ж хрень, – пробормотал Бершад.

– И что делать? – спросила Вира.

Бершад покрутил древко копья. Дракониха заложила вираж к югу и с ревом спикировала к реке, пролетев над головами горожан. Несчастные громко молили о спасении.

– Вы ступайте в лес, – сказал Бершад, снимая рог с плеча. – Я догоню.

– Сайлас, так ведь полдень же… – напомнил Роуэн.

– Ага. Вира, ты знаешь, где начинается тропа на перевал. Вот там и встретимся.

– А если ты…

– Тогда спасете Каиру без меня, – ответил Бершад. – Верните ее в Альмиру и объясните Эшлин, что я очень старался выполнить свое обещание. Все, идите!

Без дальнейших разговоров Бершад направился к городу. Дракониха кружила над головой, но пока не нападала. Если она обессилела от ран, то может и повезти, а если нет – Бершаду не выжить.

Он подошел поближе, остановился, ощупал ракушку под нагрудным доспехом, приподнял маску и поднес рог к губам. Звук рога еще больше взбудоражит и без того разъяренную дракониху, поэтому Бершад трубил что было сил. Когда в легких кончился воздух, изгнанник вздохнул полной грудью и снова дунул в рог. И еще раз. И еще раз. И еще раз. На пятый раз дракониха завертела головой, пытаясь отыскать источник звука.

– Давай-давай, – прошептал Бершад, закрывая лицо маской. – Это я жужжу у тебя в голове.

Дракониха резко метнулась ввысь, превратившись в черную точку среди голубого неба. Бершад отыскал подходящее местечко и крепче сжал древко копья. Дракониха спикировала с высоты.

– Давай-давай, – шепотом повторил Бершад; сердце отчаянно колотилось, живот сводило от страха. – Убей меня.

Дракониха стремительно приближалась к земле. Бершад видел каждую чешуйку на морде красноголова, слышал, как похрустывают напряженные связки в широко разверстых челюстях, мог бы назвать каждый длиннющий клык в оскаленной пасти. Присев на корточки, он нацелил копье в правый глаз драконихи, но цель была крошечной, а ящер несся быстро. В самый последний миг Бершад заметил длинную кровавую рану слева на драконьей шее. Рассеченная чешуя открывала мягкую плоть. Он присел пониже, чуть сместил наконечник копья.

Тень красноголова затмила все вокруг. Бершад отпрянул влево. Земля дрогнула от тяжелого удара. Захрустели кости, зачпокали разрывающиеся связки. Драконья туша пропахала борозду в земле. Наступила тишина. Бершад ничего не видел: маска сместилась, когда его отбросило назад. Он сорвал маску с лица, вытер пот, огляделся.

Дракониха издохла. Из шеи торчало Бершадово копье, но вряд ли он убил красноголова. Дракониха не клацала челюстями, не старалась его ухватить. Она явно обезумела – либо от ярости, либо от изнеможения. Бершад остался жив просто потому, что ему повезло. Он подошел к драконихе и коснулся ее лба.

– Прости, красавица.

Бершад знал, что поступил правильно. Дракониха убила бы сотни людей – женщин, детей, всех без разбору. Однако ужасное деяние остается ужасным, даже если оно совершается по самой благородной из причин.

В лесу Бершад отыскал следы Альфонсо и вышел к ручейку, где его дожидались остальные. Судя по всему, Фельгор только что проблевался.

– Дракониха издохла, – сказал Бершад и повернулся к Альфонсо. – Как он?

– Устал, – ответил Роуэн, поглаживая ослиную морду. – Напуган.

– И я тоже, – сказал Фельгор. – В первый раз увидел живого дракона. То еще зрелище.

– Ты в первый раз увидел дракона? – переспросил Йонмар. – Как тебе такое удалось?

– Я вырос в Бурз-аль-дуне, – пояснил Фельгор. – Там драконы не водятся. Ну, слышал, конечно, что они опасны, но думал, что они типа медведей. Хотя, вообще-то, живых медведей я тоже не видел. Даже не верится, что ты убил это чудовище.

– А я думала, что дракониха смешает тебя с дерьмом, – сказала Вира и улыбнулась, увидев, что все изумленно уставились на нее. – А что такого? Вы и сами так думали. – Она окинула взглядом лес: чем выше в горы, тем гуще становилась чаща, деревья льнули друг к дружке, а между пнями и замшелыми глинистыми кочками теснились кусты. – Хорошо, что ты уцелел. Тут уже беспросветная глушь, того и гляди заблудишься.

Роуэн кашлянул:

– Простите, что прерываю ваши благодарственные речи, но мы остались без провианта.

– Как, совсем? – удивился Бершад.

– Досточтимый барон Греалор выбросил мешок провизии еще в Аргеле.

– Так ведь дракон же! – запротестовал Йонмар.

– Провиантом не разбрасываются, – сказал Фельгор. – Никогда. Это даже мне известно.

– А с осла, значит, суму сбрасывать можно? – возразил Йонмар. – Что там в ней было?

– Запасная кольчуга и стальные заклепки для моего доспеха, – сказал Бершад. – Ими брюхо не набьешь.

– Так ведь можно и поохотиться, – заявил Йонмар, явно не представляя, с какими опасностями сопряжена охота в глухомани.

– Можно, конечно, – ответил Роуэн. – Начнешь гоняться за козами и оленями в предгорьях Вепрева хребта, живо угодишь под топоры скожитов или в пасть каменного чешуйника. – Он втянул носом воздух. – Вдобавок чем выше в горы, тем меньше живности. – Описав таким образом положение дел, он изрек неутешительный вывод: – По-моему, нам предстоит невеселый путь.

– Ага, – сказал Бершад. – Так что вперед.

Альмира, город Заповедный Дол

Стены и башни Заповедного Дола напоминали лес: толстые плети лиан опутывали огромные серые камни, густо облепленные мхом, будто город сам собой вырос из земли, а не был построен человеком. На зубцах наружной стены красовались десятки каменных изваяний: ягуары в самых разных позах – и готовые к прыжку, и безмятежно спящие, раскинув лапы.

– Изготовлены по повелению старого барона Бершада, – пояснил Джолан, заметив, что Гаррет рассматривает статуи. – Ну, ягуары.

– Ага, – хмыкнул Гаррет.

Джолан так и не понял, понравились Гаррету статуи или нет – по его виду судить было трудно.

Морган часто вспоминал о Заповедном Доле, потому что давным-давно проходил здесь ученичество. Бершады всегда привечали алхимиков, и Морган рассказывал Джолану о своих прошлых исследованиях и опытах, а также об истории рода повелителей ягуаров, защитников Дайновой пущи. В его словах звучало горькое сожаление, потому что славная династия была уничтожена.

У восточной стены собралась толпа, хотя городские ворота находились на западе. Джолан прищурился и всмотрелся в гущу людей. Лишь подойдя поближе, он сообразил, в чем дело: на земле растянулся длинный чешуйчатый хвост локтей в пятнадцать длиной, с шипами на конце.