– Ну расскажите же! – сказал Фельгор. – Что мне, одному вас развлекать?

Бершад не отрывал взгляда от земли.

Йонмар прокашлялся и начал:

– Четырнадцать лет назад юного наследника Дайновой пущи послали подавить мятеж в восточной части провинции. Видишь ли, к концу баларского нашествия альмирскому войску не хватало солдат. Погибло больше половины наших воинов, да и крестьян осталось немного, пополнения было брать неоткуда. – Йонмар вытащил из своего тотемного кошеля косточку и осторожно вставил ее в божка. – Поэтому король Мальграв решил прибегнуть к услугам наемников. Был такой отряд головорезов, они называли себя Змиерубы. А командовал им молодой, но жестокий военачальник. Как там его звали, изгнанник?

– Вергун, – пробормотал Бершад. – Валлен Вергун.

– А, точно! Вергун. – Йонмар ухмыльнулся. – Когда говорят о той войне, обычно вспоминают Седара Уоллеса и битву у Черных Сосен или то, как Гертцог повел войска к морю, за отступавшими баларами. Но за то, что Альмира вообще смогла принять участие в этих сражениях, следует благодарить Вергуна и его Змиерубов. После победы выяснилось, что альмирская казна пуста и платить наемникам нечем. Так что королю пришлось шестнадцать лет выплачивать долг по частям, да еще и с огромными процентами. В итоге помощь наемного войска обошлась Альмире вдвое дороже.

– С крупными долгами всегда так, – сказал Бершад. – От них трудно избавиться.

– Вергун с войском оставались в Альмире, чтобы получить все, что им причиталось. Они заняли город Гленлок, на восточной оконечности Дайновой пущи. Золото им выплачивали по частям, а в Дайновой пуще наемникам жилось, как бы получше тут выразиться… припеваючи. Но война давно закончилась, бойцов в альмирской армии прибавилось, и король решил, что пришло время разобраться с условиями этой невыгодной сделки. Для этого-то и понадобился вот этот самый тип, – указал Йонмар на Бершада. – Гертцог отправил юного владыку ягуаров на переговоры, а для пущей важности дал ему под начало три тысячи воинов. Такой вот первый командный пост. Да только все пошло наперекосяк, – продолжил он. – Вместо того чтобы начать переговоры, Бершад прямым ходом двинулся на Гленлок и решил взять его боем. Город-то он взял, но Змиерубы улизнули в горы. Бершад помчался следом и загнал их в ущелье. Наемники оказались в ловушке. Но, отступая, Вергун захватил заложников – несколько сотен альмирских крестьян и горстку местных баронов помельче, – и выставил их у входа в каньон, под тополями, с веревками на шеях. А потом заявил Бершаду: давай, мол, наступай. И на следующий день этот мерзавец так и сделал.

– Все было не так, – пробормотал Бершад.

Йонмар пожал плечами:

– Как бы там ни было, изгнанник погубил сотни невинных альмирцев. Женщин и детей. Ну а потом началось просто смертоубийство. Свидетели утверждают, что Бершад крошил наемников на куски и вопил, как демон. Топтал их лошадиными копытами, кровь так и летела во все стороны. Перерубал веревки повешенных – ну, куда дотягивался. Да только всех наемников так и не уничтожил. – Йонмар улыбнулся. – Говорят, что Вергун сбежал и скрылся на востоке, за Морем Душ. А своих бойцов оставил на поклев воронам.

О том, что произошло в Гленлокском ущелье, знали все альмирцы. И в общем-то, все так и было, кроме одной подробности, известной только Бершаду. И Гертцогу Мальграву. Но Бершад не стал поправлять Йонмара по той же причине, по которой ничего не рассказывал Эшлин. Все равно это ничего бы не изменило.

– Эта трагическая история случилась как раз тогда, когда Сиру Мальграв разродилась пятым ребенком. Роды были тяжелыми, младенец появился на свет мертвым. А следом за ним отправилась вниз по реке и королева, но перед смертью объявила своему царственному супругу, что дитя – не от него. В последние годы жизни королевы ее спальню частенько навещал Леон Бершад, владыка Дайновой пущи и друг короля. Говорят, что Леон Бершад, вне себя от горя, признался королю во всем. Гертцог Мальграв казнил своего друга за день до того, как Бершад, окропленный кровью невинных детей, вернулся в Незатопимую Гавань. Разумеется, никто не возражал, когда Гертцог приказал украсить синими полосами щеки юного наследника Дайновой пущи. – Йонмар поглядел на Бершада. – Скажи-ка, изгнанник, ты никогда не задумывался, что было бы, если бы ты умерил свою жажду крови?

Бершад зыркнул на Йонмара, с трудом сдерживая бурлящий внутри гнев:

– А ты никогда не задумывался, как будут выглядеть твои легкие, когда я вырву их у тебя из груди?

После этого все долго молчали.

Фельгор облизнул губы:

– Ну, я все-таки не солдат и уж конечно не барон, но, по-моему, тебя уронили в кучу дерьма, а потом разозлились, что вонь поднялась. Это ведь не ты, а король пригласил наемников в Альмиру. Вдобавок, когда солдаты хватаются за оружие, страдают невинные люди. Я по себе это знаю. А вину всегда сваливают с больной головы на здоровую. – Фельгор посмотрел на Бершада. – Если честно, то мне твое старое имя нравится куда больше.

Йонмар поморщился:

– Ну конечно, ворюга защищает убийцу. Оно и понятно, преступники всегда выгораживают друг друга.

Бершад кивнул Фельгору, но ничего не сказал. Он давно уже не надеялся ни на оправдание, ни на прощение за то, что произошло в Гленлокском ущелье.

Йонмар продолжал разглагольствовать. Бершаду очень хотелось выдрать ему язык, поэтому он встал, вытащил из переметной сумы свечу, зажег ее горящим прутиком из костра, отошел в сторону, туда, где щипал травку Альфонсо, и первым делом занялся своим мечом: тщательно протер клинок промасленным обрывком козьей шкуры, заметил пятнышки ржавчины, оставшиеся после плавания по Морю Душ, и начал счищать их точильным камнем. Привычное занятие успокаивало.

Вира подошла к Бершаду, когда он трудился над полукружьем ржавчины размером с ноготь.

– Даже не надейся, – буркнул Бершад. – Про Гленлокское ущелье мне сказать нечего.

– Меня абсолютно не волнует твое прошлое, если оно никак не затрагивает мое будущее, – сказала Вира. – Меня больше интересует твой меч.

Бершад посмотрел на нее. Он пока не понимал намерений вдовы.

– Это меч моего дяди Грегора, – ответил он.

– Никогда не думала, что встречу папирийский клинок в Альмире. Вы, альмирцы, предпочитаете свои огромные мечи, из-за которых над вами все насмехаются.

– После свадьбы Гертцога и Сиру Грегор каждую весну ездил в Папирию. Он был хорошим посланником. В отличие от многих альмирцев ему нравилось путешествовать и бывать в разных странах. – Бершад сковырнул чешуйку ржавчины с металла. – Он так восхищался мастерством папирийских оружейников, что заказал у них клинок и для себя.

– А какое имя носит меч? – спросила Вира.

– У него нет имени, – ответил Бершад. – Это очень по-альмирски. Ни нашим клинкам, ни нашим богам имен не дают.

– Понятно. Значит, это особый клинок.

– Да.

Он повернул меч рукоятью вперед и протянул Вире. Она взвесила его на руке, одобрительно кивнула и спросила: