Но прапорщик отвечает жене:

- Некогда, попроси Валерку Коровина.

- О, а сам-то что? Чего некогда? – удивляется жена. Конечно, если приглашать на забой человека, то придётся ему часть мяса отдать. Жена хочет, чтобы всё в семье осталось…

А вот Саблин знает, что семья его погибшего товарища Андрея Коровина особо не жирует. Поэтому он и говорит Насте:

- Говорю же – некогда, Валеру пригласи, он всё сделает.

- Ну ладно, - нехотя соглашается Настя. – Приглашу Валерку.

А прапорщик ещё и наставляет её:

- И рассчитайся с ним, как положено в обществе.

- Ой, да чего ты? – говорит Настасья.

Но Саблин стучит пальцем по краю стола и пристально смотрит на жену:

- Настя… Не вздумай крохоборничать. Не вздумай меня позорить.

- Да ладно, рассчитаюсь. Чего ты… - бубнит жена. Она, конечно, недовольна, что муж вот так добром разбрасывается, а выйдет там Коровину хороший шмат мяса и сала… Но тут уже дело касается общества, старинных, воинских, мужских, часто непонятных женщинам традиций, здесь бабам с мужчинами спора лучше даже не начинать.

А вечером вдруг звонит ему Ряжкин.

- Аким, здорово.

- Здорово, Василий.

- Так ты, это, с Денисом рассчитался, что ли?

- Ну рассчитался, - отвечает Саблин. Он думает, что Василий будет сейчас у него свою долю просить. – Я жену твою видал, она сказала, что ты в болоте.

- Ну так и есть, за улитками ходил, взял немного, ещё стекляшки взял пять кило или поболе… - продолжает Ряжкин. – Но только я не о том… Мне тут Мария звонила Калмыкова… Это… Денис-то деньги взял и ушёл, и нет его… Думаю, как бы он в чайной не засел. А то ведь он такой…

- Так я его сразу спросил, - Саблин даже огорчился немного от всего услышанного. – Говорю: в чайную? А он: за снастями, в мастерскую.

- Слушай, Аким, - продолжает Василий. – Я бы сам сходил, да я тут клеща словил, жена достать не смогла, глубоко залез, падла; в общем, я в госпитале сижу, к хирургу… Может, сходишь до чайной? Вытащишь его оттуда? А то ведь пропьёт деньги.

«Ну, все-то не пропьет, конечно». Но тут Ряжкин был прав.

- Доставай клеща, Вася, - говорит ему Аким. – Я схожу до чайной.

Ну а Настя, стоявшая рядом и всё слышавшая, сразу насторожилась:

- Ты никак до чайной намылился?

- Калмыкова забрать надо, - говорит ей супруг.

А у неё уже руки в боки, губы в нитку, и уже есть что сказать, и то, что есть, она при себе держать и не думает:

- А ты сам-то там не присядешь, вместе с Калмыковым? А то тебе тоже… только дай…

- Да угомонись ты! – осаживает её Саблин. И начинает одеваться.

И, конечно же, он находит Дениса в чайной, тот опять в окружении других казаков сидит за столом, стол весь заставлен посудой, а сам казак пьян-распьян. Счёт оказался, как и предполагал, Аким непомерным, душа компании, Денис Калмыков угощал оказывается, ушлых собутыльников. И наугощал на рубль двадцать семь копеек.

«Рогата жаба… Совсем у человека ум от водки пропадает!».

Саблин сначала устыдил его товарищей, дескать, что же у вас, своих денег нет, что ли? Потом вытребовал у Калмыкова деньги, чтобы расплатиться за стол, а уже после не без труда вытащил того из-за стола – причём Денис стал сначала со всеми прощаться, но тут же пытался снова сесть за стол – и отвёз его домой.

***

Мехвода БТРа звали Андрей, а фамилия у него была Курица. Сам он был молодой ещё казак, что сходил всего в три призыва. Но мало ли какая у человека может быть фамилия, а иной раз и на возраст смотреть не нужно. Был Андрей из хорошей казацкой семьи, и его отца Тимофея Аким неплохо знал. Служил с ним в одной сотне. Аким сам тогда начинал, а Тимофей был уже казаком весьма опытным. И вот в этом случае Андрей оказался прав, когда твердил замкомвзвода Каштенкову, что башенное орудие клинит. И единичные проверочные выстрелы картины не показывали.

- Говорю же, - уверял Курица. – Это она на холодную работает, а как нагреется немного, так снаряд на подаче в перекос идёт, его планка элеватора зажимает, и он встаёт намертво, у меня такое было с пушкой на прошлой машине.

Теперь Саня стоял уже с готовыми рапортом и актом: только подписывай, командир.

- И что теперь? – прочитав рапорт и выслушав своего зама, вздыхает прапорщик.

- Ну что, что… - отвечает зам. – Отогнали БРТ в боксы, башню снимать будут. Механик сказал это, когда от взрыва у БТРа корпус повело, и у пушки элеватор тоже покосило.

- А ты у механика не спросил, может, они до смотра успеют её отремонтировать?

Сашка садится рядом и смотрит на командира, как на ребёнка.

- У них очередь до той недели.

Саблин вздыхает и подписывает бумаги. Сначала рапорт, потом акт. Нехорошо получается как-то. На смотр всё командование полка придёт, это уж у них так заведено, у всех взводов БТРы будут, грузовики, а у Первого взвода… Ну, только что смогли в ремонт наш БТР отправить, извиняйте, отцы-атаманы, уж так вышло. Если ещё какой косяк во взводе полковник заметит, так непременно сотнику о том выскажет. А уж Короткович найдёт, что высказать взводному: - А где вы, товарищ взводный, раньше были? Почему неисправность раньше не определили? Почему не устранили?

- Слышь, Аким, - говорит ему зам. – Ты рапорт сотнику сам отнеси.

Саблин как раз хотел, чтобы это сделал Саня, и поэтому спросил у него:

- А ты что?

- Да ну его… - Каштенков морщится. – Он меня что-то не любит, цепляется всё время. С утра уже цеплялся, пока я на складе был, выловил меня там и начал: почему нет накладных на патроны, на отработанные аккумуляторы актов списания… Почему то… Почему сё… Такой нудный.

- Так с аккумуляторами надо было давно разобраться, – напоминает заму Аким.

- Да займусь… - обещает тот. - Всё руки не доходят, видишь же, сколько дел. Может, всё-таки сходишь к сотнику сам?

Но и сам прапорщик со своим непосредственным начальником видеться не хочет. Вообще желания нет, и он говорит своему заму:

- Уварову (подсотенному,