После еды мне вдруг захотелось танцевать. Тело истосковалось по движениям, накопленный внутри заряд энергетики требовал выплеска. Решив — почему бы и нет, включаю музыку и танцую. Ношусь по спортзалу, не стесняясь своих движений, даже не думая о них, просто отдавая всю себя ритму, музыке…

И вдруг, повернув голову, вижу, что Лед стоит в дверях спортзала, наблюдает за мной, его глаза горят… Смущенно останавливаюсь, беру пульт и выключаю музыку.

— Ты давно тут стоишь? — спрашиваю смущенно.

— Увы. Хотел бы с самого начала, — вздыхает Лед. — Станцуй еще для меня. Я и забыл, как ты прекрасно двигаешься.

Он придвигается ко мне и заключает в объятия.

— Ты меня смущаешь… а еще я потная… мне неловко…

— Ты очень красивая сегодня, Настя.

На мгновение теряюсь, потому что не привыкла принимать комплименты своей внешности.

— Спасибо. — мой голос звучит немного нервозно. — Но это не так… У тебя были женщины гораздо красивее меня… Например, Катя…

— Что за глупости? — морщится Лед. — Хотя, если ты ревнуешь… Я польщен. Но совершенно не хочу сейчас говорить о ком-то кроме тебя. Только ты меня интересуешь, волнуешь, сводишь с ума… — он притягивает меня в свои объятия.

— Извини… мне нужно принять душ.

— Уверена?

— В том, что хочу принять душ?

— В том, чего хочешь на самом деле. — Лед обхватывает руками мой подбородок, потом нежно гладит меня по щеке. — Почему ты дрожишь, когда я к тебе прикасаюсь?

— Людвиг, облизываю губы. — Ты смущаешь меня. Наверное, я кажусь тебе ужасно глупой и закомплексованной?

— Что за бред ты несешь, любимая? Ты кажешься мне самой прекрасной женщиной на этой планете. Но почему ты все еще ставишь между нами преграды? Почему стесняешься признавать, что тебя тянет ко мне так же, как меня к тебе? Разве это неправда? Ты хочешь меня, так почему не сказать об этом прямо? Вот я.… честно говорю, что схожу с ума от желания прикоснуться к тебе.

Страсть в голосе и взгляде Людвига обезоруживает меня, оборонительные рубежи рассыпаются под напором его страсти и собственного вожделения. В следующий миг оказываюсь в его объятиях, Лед страстно целует меня, чуть прикусывая нижнюю губу, до моих громких стонов, до собственного исступления… Потом подхватывает меня на руки, как случалось уже не раз… Смотрю на него, оглушенная биением сердца, доверчиво льну к сильной груди. Затем Людвиг вносит меня в свою спальню, ставит на ноги и прижав меня к стене, снова жадно целует.

— Лед… — еле слышный выдох замирает под его языком, обволокшим мой язык — невероятно чувственно.

— Да любимая… — мужские пальцы ложатся на мои соски, чуть сжимают через одежду, давят снизу-вверх, делают их чувствительными и твердыми. Машинально хватаю Людвига за рубашку, то ли пытаясь найти опору, то ли чтобы умолять его продолжать ласку.

— Да… — выдыхают мои губы робкую мольбу, меня пронизывает трепет наслаждения. Лед отстраняется, разворачивает меня, кладет руки мне на бедра, мягко направляя мои нетвердые ноги по ковру, в сторону кровати. Падаем вместе на покрывало, Лед нависает сверху, довольно рыча сдирает с меня одежду. Снова наклоняется к моей груди, все еще скрытой бюстгальтером, и срывает его зубами, отчего издаю испуганный возглас.

— Тсс… — Обнаженной груди касается прохладный воздух, а потом Лед втягивает в рот мой сосок и начинает играть с ним, сосать, слегка прикусывая. Дальше он прокладывает дорожку поцелуев вниз, к моему животу. Ощущение, что эти поцелуи, словно горячий мед таят на моем теле. Запускаю пальцы ему в волосы, исступленно выгибаюсь навстречу. Хочу его всего, стесняясь произнести вслух всем телом, переполненным негой и одновременно жаждой, пытаюсь показать ему это.

Пальцы Людвига скользят по моему бедру, стаскивая шорты, а за ними и трусики, а я уже теку под ним, словно мы год не касались друг друга, умираю от желания. Но видимо Лед решает на этот раз свести меня с ума окончательно,

Пытаюсь вынырнуть на поверхность из чувственного отупения, но это невозможно потому что Лед снова касается губами моего соска, прикусывает, сжимает мои груди руками и чуть тянет. Оглушительное наслаждение яростно взрывается в моей голове, затмевая возвратившийся рассудок. Откидываю голову назад, купаясь в сладострастной истоме. Лед опускает руку меж нашими телами, касаясь самого чувствительного местечка. Нежное, скользящее касание пальца, укусы, рычание, вскрики. Вот чем наполнена спальня, наше пространство, целая вселенная ощущений.

Всхлипываю, впиваюсь в плечи Людвига, закатывая глаза и подрагивая всем телом.

— Ты сводишь меня с ума, — хрипит мне в лицо Лед.

— Боже-е… — он ритмично толкается в меня пальцами.

Он входит в меня глубоко и резко, так что в первый момент чувствую болезненность от растянутости. И от того, с какой силой сжимает мои ягодицы.

Но несколько глубоких толчков, и я уже на грани.

— Подожди… я кажется…

— Давай… кончи для меня, Настенька. Красавица моя любимая…

****

Только поздно вечером мы выползаем из кровати.

— Я, кажется, ходить не могу, и умираю с голоду, — признаюсь и тут же краснею видя, как Лед довольно улыбается. — Что смешного?

— Ничего. Нет ничего смешного Настя, это очень серьёзно. А улыбаюсь я потому что счастлив.

— Я тоже счастлива, — признаюсь тихо. — Ой, я же клубнику купила. Умираю как хочу…

— Меня?

— Да… И клубнику тоже.

— Кажется, я придумал ей применение, — загадочно говорит Лед, и мы вместе, обнаженные, спускаемся на кухню.

* * *

Долгое время я думала, что счастье не для меня. Что мне никогда не испытать его, и мечтать не стоит. Но все равно мечтала… Сейчас… я наконец поверила в себя, в то что судьбу можно изменить. Я купалась на волнах счастья, двадцать четыре часа в сутки. Как же прекрасно любить и быть любимой!

Я погрузилась в заботы о нашем доме, теперь интерьер квартиры не вполне устраивал меня, мне хотелось, чтобы она стала более уютной, хотелось милых безделушек, цветов в горшках.

Забегаю счастливая с горшком с фиалками, поднимаюсь наверх, и застываю на пороге спальни. В постели Людвига лежит Катерина.

— Что-то забыла дорогуша? — ехидно спрашивает девушка. Она прикрывается одеялом вижу ее по пояс… Она обнажена.

— Нет, ничего, — отвечаю запинаясь, чувствуя, как лечу со скалы в пропасть. Без страховки.

— Вот и хорошо, давай собирай свои манатки и вали, нечего тебе тут делать, ты ему уже не интересна! Ты правда решила, что все всерьез? Ну теперь можешь увидеть, как обстоят дела на самом деле.

— Где Людвиг? — спрашиваю, запинаясь. Почему он не мог сказать мне это лично?