Вересень с легким сомнением взглянул на окоченевшие ступни главы корпорации:

– Это меняет дело.

– Что вы хотите этим сказать?

– Вырисовался мотив. Причем довольно убедительный.

Он должен был это сделать еще пятнадцать минут назад, сразу же, как увидел труп. Несмотря на раннее утро Нового года. В котором никто не готов получать дурные вести. И меньше всего – непосредственный вересневский начальник – старший советник юстиции Николай Иванович Балмасов. В записной книжке Вересня имелся его мобильный, по которому Боря и звонил-то всего несколько раз в жизни, в самых крайних случаях. Сейчас был именно такой случай – крайний.

– Минуту, – бросил Вересень Карине Габитовне, прежде чем отойти от нее. А затем достал мобильник, нашел номер Балмасова и, вздохнув, нажал на кнопку вызова.

Старший советник юстиции отозвался после пятого гудка. Голос у него был сонный и хриплый и не предвещал звонившему ничего хорошего:

– Слушаю. Ну?

Порядком струхнув, Боря пролепетал в трубку:

– С Новым годом, Николай Иванович.

– Кто это?

– Вересень.

– А-а, ну привет, Боря. Ты хоть на часы иногда смотришь? На календарь? Первое января как-никак. Отдыхал бы.

– Я смотрю на труп.

– Что?

– В данный конкретный момент я смотрю на труп. У нас убийство, Николай Иванович.

На другом конце провода повисла секундная тишина, после чего Балмасов произнес уже своим обычным «рабочим» голосом:

– Умеешь ты… поздравить с праздничком. Откуда труп?

– Область.

– Ты еще в Выборге, что ли?

– Нет. В Выборге я все закончил.

– А в области начал? По ходу пьесы?

Балмасов пробормотал что-то нечленораздельное, вроде «свинья болото всегда найдет», и Вересень решил было обидеться, но в последний момент передумал.

– Не понял вас?

– Я говорю, область – не наша юрисдикция. Где ты застрял?

В Бориных глазах замелькали синие указатели с трассы – Пионерское, Красная Долина, Краснофлотское. Все они были залеплены снегом, к тому же снег повалил и в «Приятном знакомстве». Небольшая утренняя передышка кончилась.

– Это район Краснофлотского. Место называется «Приятное знакомство».

– Тем более не наша, – обрадовался Балмасов. – Если уж тебе производственная вожжа под хвост попала, свяжись с местными. Их труп – пусть сами и разгребают.

– Да тут не просто труп, – выдохнул Вересень и тут же поправился: – Не простой труп. Некто Новикова Белла Романовна. Глава крупной корпорации. Застрелена в собственном поместье. Хорошо бы следственную группу сюда направить.

– Боря, голубчик… У вас как там с погодой, под Краснофлотским?

– Завалило, – коротко отрапортовал Вересень.

– Вот и у нас… Валит до сих пор.

– А вертолетом? Не рядовой же случай, Николай Иванович! Не бытовуха какая-нибудь.

– А борт номер один тебе не подогнать?

Сказав это, Балмасов снова надолго замолчал. Молчал и Вересень.

– Ты здесь еще, Боря? – наконец пробубнил старший советник.

– Да.

– Труп точно криминальный?

– Стопроцентно. Огнестрел.

– Еще раз… Как зовут потерпевшую?

– Новикова. Белла Романовна.

– Сделаем так. Я наведу справки. Свяжусь с областными. Если получится – следственная группа прибудет.

– «Приятное знакомство», – снова повторил Вересень. – Они должны знать.

– А ты там действуй по обстоятельствам. Опроси свидетелей, пока суть да дело. Ну, не мне тебя учить… И будь на связи.

– Понял вас, Николай Иванович. Жду.

Вересень уже готов был отключиться, когда услышал вопрос, который ему уже задавали:

– Ты-то как там оказался?

Он ответил так же, как уже отвечал:

– Случайно.

– Ну-ну…

Все последнюю минуту разговора со старшим советником юстиции Вересень наблюдал, как к нему приближается группа из трех человек. Мужчина, выскочивший из дверей дома первым, бежал по целине, не разбирая дороги, то и дело пригибаясь и увязая в снегу. Когда он приблизился на достаточное расстояние, следователь сразу же узнал его.

Саша.

Тот самый парень, с которым они проехали вчера остаток пути до «Приятного знакомства». Знакомство с ним тоже оказалось приятным, а его спутники-испанцы выглядели милыми людьми. Кроме того, после неожиданного демарша дурацкого парня Саша обещал найти Мандарина и присмотреть за ним.

– Мама! – крикнул он, подбегая. – Что случилось, мама?!

Мама?.. Вересень удивился. Саше не набегало и тридцати, Белле Романовне сегодня должно было исполниться семьдесят. Выходит, он сын покойной? А выглядит как внук.

Вересень попытался удержать Сашу на ближних подступах к телу и даже сделал рукой предупреждающий знак, но тот лишь оттолкнул следователя. И как подкошенный рухнул на колени перед мертвой Беллой Романовной.

– Не советую вам трогать что-либо на месте преступления…

Вересневское воззвание повисло в пустоте. Бессильный повлиять на ситуацию, Боря лишь молча наблюдал, как парень, сорвав с себя свитер, кутает ноги матери и то и дело бессвязно выкрикивает:

– Ей же холодно! Сделайте что-нибудь! Мама. Мама?

– Сделайте что-нибудь, – шепотом повторил Сашины слова Вересень, обращаясь к Карине Габитовне. – Отведите его.

– Сами и отводите, – отбрила Борю этническая румынка. – Вы ведь теперь у нас главный. Вы всем рулите.

– Место преступления хотелось бы сохранить в неприкосновенности.

– Да? – Добрашку с сомнением посмотрела на все усиливающийся снегопад. – Думаю, это вряд ли получится.

Вересень и сам понимал, что сыскать концы в при таком погодном раскладе будет чрезвычайно трудно. А о следах, которые гипотетически мог оставить преступник, придется забыть навсегда. Если они и были изначально, то теперь погребены под снегом.

Окончательно и бесповоротно.

Второй подошедший к ним мужчина оказался похож на сына гораздо больше, чем Саша. Ему было около сорока или слегка за сорок: худощавый брюнет с приятным, незапоминающимся лицом. Очевидно, он так и не понял до конца, что именно произошло, и потому выглядел спокойным. Более спокойным, чем того требовали обстоятельства.

– Что здесь происходит, Карина? Ваш бородатый несет какие-то глупости…

А вот голос Вересень запомнил сразу и впоследствии не спутал бы его ни с каким другим. Глубокий, казалось, проникающий в душу, и в то же время – мягкий баритон. Такими голосами говорили старые актеры академических театров, застать которых Вересню не удалось. Зато теперь он мог в полной мере насладиться неподражаемой русской школой актерского мастерства, восходящей корнями к Качалову, Тарханову, Кторову и Плятту.