Джошуа мысленно обругал себя за неуместные фантазии, помешавшие ему продумать план предстоящего разговора, и решительно отмел все посторонние мысли. Ему надо быть бдительным и осторожным, чтобы вырвать признания у изворотливого хищника.

Кабинет был обставлен по-деловому лаконично. Почти ничто не выдавало богатства его хозяина. Книжные полки, уставленные толстыми гроссбухами, и распахнутые простые деревянные ставни ясно говорили о том, что здесь вершатся коммерческие дела.

Сэмюел Фирт сидел за большим столом из красного дерева. Это был на удивление красивый мужчина лет тридцати с небольшим с правильными чертами лица и ухоженными черными волосами. Несмотря на то, что закатанные рукава рубашки обнажали его мускулистые руки, он выглядел скорее щеголем-джентльменом, чем безжалостным ростовщиком.

Фирт пристально оглядел Кеньона. В его голубых глазах вспыхнуло нечто похожее на враждебность. На лежавшем перед ним листе бумаги темнела чернильная клякса, как будто он в гневе бросил гусиное перо, услышав о посетителе.

Странно, почему он испытывает злобу к незнакомому человеку? Впрочем, может быть, в этом нет ничего странного…

Фирт даже не пытался изобразить светскую любезность. Он не встал с кресла и не протянул Джошуа руки.

– Здравствуйте, Кеньон, – сказал он, отрывисто кивнув.

– Здравствуйте, Фирт, – отозвался Джошуа и, в ответ на грубость хозяина кабинета, сёл без приглашения. – Я рад, что застал вас здесь в столь поздний час.

– Я бизнесмен, а не титулованный бездельник. Итак, изложите цель вашего визита. У меня нет времени на пустую болтовню.

– Я хотел бы задать вам несколько вопросов. На тему, которую вы сочтете вполне заслуживающей вашего драгоценного времени.

Фирт стиснул в пальцах подлокотники кресла, в его глазах читалась неприкрытая враждебность. Это усилило подозрения Джошуа. Может быть, Фирт – просто раздражительный и недоверчивый человек, но может быть, его реакция свидетельствует о вине.

– Продолжайте! – прорычал ростовщик.

– Как я понимаю, вы ссужаете деньги тем, кто проматывает свои состояния за игорным столом. Это так?

Фирт долго и внимательно смотрел на гостя, потом хрипло хохотнул.

– Вы что же, пришли ко мне за деньгами?

– Вовсе нет. Я пришел, чтобы поговорить с вами об одном вашем должнике. А именно о лорде Тимберлейке.

– Я не обсуждаю моих клиентов.

Джошуа сложил пальцы домиком и откинулся на спинку кресла. Либо у Фирта извращенное представление о порядочности, либо он не хочет говорить правду.

– Тимберлейк признался мне в этом долге. Он также сказал, что у него нет средств для того, чтобы выплатить вам пятьдесят тысяч гиней.

Фирт сидел с каменным лицом и молчал.

– Восемь дней назад вы грозились, что заставите его заплатить, – продолжил Кеньон.

– Это вас не касается.

– Посмотрим. Скажите, где вы были в прошлый вторник, на рассвете?

– Во вторник?

– Вы меня слышали. Это было всего неделю назад, так что вам не составит большого труда вспомнить.

Развалившись в кресле, Фирт вскинул черную бровь.

– Я был здесь, в моем кабинете. На рассвете я обычно работаю.

– Так рано? Ваш секретарь может это подтвердить?

– Хиггинс приходит на службу в восемь. А теперь объясните мне, к чему весь этот допрос.

– Кто-то стрелял в сына Тимберлейка, Дэвида.

Фирт нахмурился:

– На рассвете? Вы хотите сказать, что Дэвид Панкхерст дрался на дуэли?

– Да. – Джошуа не стал говорить про маскарад Анны. Чем меньше народу будет об этом знать, тем лучше. – Но его противник не стал в него стрелять. В кустах прятался неизвестный. Он выстрелил в Панкхерста, потом запрыгнул на лошадь и ускакал.

Фирт рассеянно покрутил в пальцах гусиное перо.

– Откуда вам это известно? Вы были вторым участником дуэли?

– Это не имеет значения.

– Нет, имеет. – Губы Фирта скривились в понимающей ухмылке. Он оглядел Джошуа с головы до ног. – Вы поссорились из-за любовницы?

Едва удержавшись от желания двинуть кулаком в нахальную физиономию Фирта, Кеньон натянуто сказал:

– Семь лет назад я расторг помолвку с его сестрой. Это произошло как раз накануне свадьбы.

– Я слышал, что она покончила жизнь самоубийством.

Джошуа заглянул в ледяные голубые глаза собеседника. Значит, слухи о смерти Лили достигли ушей даже этого ростовщика. Он решительно вернулся к цели своего визита:

– Есть человек, который мог бы подтвердить, что в прошлый вторник вы были на работе?

– Если вы обвиняете меня в покушении на убийство, тогда предъявите ваши доказательства.

– У вас был хороший повод для того, чтобы выстрелить в Дэвида Панкхерста – самому или с помощью наемного убийцы. Эта пуля должна была послужить предупреждением отцу Дэвида. Я уверен, что магистрат заинтересуется вами, узнав все обстоятельства дела.

Загадочно улыбаясь, Фирт постучал пером по столу.

– Магистрат – мой должник. В свое время я оказал ему кое-какие услуги.

Кеньон не слишком удивился, узнав о том, что Сэмюел Фирт давал взятки коррумпированным законникам. Разумеется, теперь этот негодяй чувствовал себя совершенно неуязвимым.

Ему вдруг вспомнилась раненая Анна, лежавшая, без сознания на холодной земле. Он отчетливо увидел ее закрытые глаза и залитые алой кровью светло-каштановые волосы.

Вскочив с кресла, Джошуа уперся ладонями в стол.

– Законы писаны для всех, Фирт. И даже для вас. Если вы виновны в этом выстреле, клянусь Богом, я заставлю вас заплатить!

Сэмюел Фирт стоял у окна и смотрел вниз, на оживленную улицу. Сегодня его не интересовали ни сверкающее на солнце море, ни верфи, тянувшиеся вдоль деловой части города. Все мышцы его тела напряглись, когда лорд Джошуа Кеньон отошел от здания и развязал поводья своего великолепного вороного коня.

В груди Сэмюела шевелилась холодная ненависть. Он много лет представлял себе эту встречу, мечтая оказаться лицом к лицу с одним из прославленных братьев Кеньон и заранее продумывая свои слова и действия.

Но все произошло слишком неожиданно, и внутренний голос подсказал ему, что время действовать еще не настало.

Джошуа Кеньон запрыгнул в седло и поскакал прочь. Прямые плечи и властная поза выдавали в нем бывшего кавалериста. Он был средним братом, капитаном, заслужившим похвалы самого Веллингтона. Все братья Кеньон с рождения получили большие деньги, авторитет и привилегии.