— Кощеева игла? Зачем же он сидит на бочке с порохом? Почему не уничтожит их?

— Это его страховка. Способ выживания. Его жена — самый страшный человек на свете. Он боится ее больше огня. Но, скорее всего, все забыли об архиве.

— Почему не уйдет, если жены боится?

— Деньги. Огромные деньги. Гена — желторотик по сравнению с ней. Из сетей ему не выбраться. Первобытная жадность. Обезьяний рефлекс.

— Обезьяний?

— Так ловят обезьян в Индии. Кладут орех в привязанный к дереву кувшин и уходят. Запах приманивает обезьяну. Она сует лапу в горлышко, хватает орех, но вынуть зажатый в кулаке орех не может. Слишком узкое горлышко. И отпустить орех не хочет. Жадность сильнее страха. Охотники берут обезьяну, не опасаясь, что она сбежит. Ее сажают в клетку, а потом разбивают кувшин. Все знают, орех она не выпустит.

— Умные люди индусы.

— Если тебе повезет, то ты станешь богатой. Если нет, то встретимся в аду. Не принимай решений сразу. У тебя есть месяц на раздумье. Я знаю, стоит встать на эту тропу, и ты с нее больше не сойдешь. Твоя рука останется в кувшине. Слишком велик соблазн стать независимой и богатой. В этой лотерее выигрывает один из десятка тысяч. Тут либо пан, либо пропал…

Юля застонала.

— Я найду ту сволочь, что порезала тебя.

— Таких здесь много. Несчастные люди. Им уже ничего не светит. Они долго не живут. Не трать времени на пустяки. Думай о будущем. Приедешь в Москву — иди в «Серебряную чашу». Передай от меня привет Гарику. Он хороший парень. Я ему о тебе в письмах писала. Гарик тебе подыщет работу на первое время. Встань на ноги, осмотрись. Не иди напролом, не хватай быка за рога. Помни, такой шанс дается раз в жизни. До тебя была я, до меня другие. Многие хотели ухватить жар-птицу за хвост. Где они теперь? Где я, ты видишь. Я не желаю тебе такого же конца. У таких людей, как Гена Некрасов и Василиса, партию выиграть невозможно. Можно отщипнуть кусочек пирога и тихо убраться восвояси. На большее не надейся. Не будь похожей на обезьяну с лапой в кувшине. Мы слишком мелко плаваем, чтобы противостоять океанским волнам.

— Где же мне искать Гену?

— Найдешь. Его в Москве каждая собака знает. Покажись ему, он сам тебя найдет. Ты в его вкусе. Чем труднее ты ему достанешься, тем дороже будешь стоить. Обидно будет, если у тебя ничего не получится. Кто-то должен расколоть его. Победительниц нет. Я знаю только проигравших. Мы — как изношенные перчатки, выброшенные в урну и забытые навсегда. А он живет, цветет и пахнет. Как же я его ненавижу…

Юля дернулась и потеряла сознание.

Ольга вскочила, выбежала в коридор и позвала фельдшера. Старик не торопился. Подойдя к больной, он приподнял ей веко, потом пощупал пульс и равнодушно произнес:

— Кончилась. Царствие ей небесное.

* * *

Капитан в юбке — это нормальное явление для женской колонии. Странно было только, что девушка была исключительно красива. Ходили слухи, будто крупный чин назначал ее на пост заместителя начальника колонии по воспитательной работе, другими словами, кумом или кумой, после их окончательной размолвки. А начинала Рита Доросенко с должности секретарши большого начальника. Потом получила погоны лейтенанта юстиции, а через год, в свои двадцать шесть лет, стала капитаном. Теперь она стала Тубельской по фамилии второго мужа. Но взлет в облака оборвался. Девушка стремилась сделать карьеру в Москве или Питере и не хотела играть роль подстилки периферийного руководителя. На бунт начальник ответил строго. Так капитан Тубельская очутилась в мерзлой тайге в компании воровок, аферисток, детоубийц, наркоманок, сутенерш и прочего сброда. Здесь ее боялись. Внешность обманчива. За красивым лицом скрывались жестокость, злоба и коварство. Даже начальник колонии ее побаивался. Хоть Рита и находилась в опале, но связи у нее оставались крепкими и надежными. Все надежды сводились к тому, что такая красотка долго не задержится в глухой дыре в окружении отщепенцев и выродков.

Подполковник однажды пошутил, сказав своей заместительнице, что ей очень подошел бы черный мундир войск «СС». Реакция последовала незамедлительно. Он получил пощечину и долго слушал звон в ушах. Слава богу, при этом не присутствовали свидетели. Пришлось проглотить горькую пилюлю. С тех пор подполковник не шутил.

Когда Ольгу вызвали в кабинет к узурпаторше, она не могла скрыть своего волнения. Стучать на сокамерников Ольга не станет, а ведьма в юбке не терпела возражений. В ее власти сделать так, что ни один узник не выйдет из зоны в срок. Мало того, еще добавят года два, а то и три.

— Заключенная Ольга Пригоршина по вашему приказанию прибыла. Шестой отряд, третье отделение, порядковый номер Е 1335536.

Красавица с высоким густым пучком встала из-за стола и, подойдя к заключенной, обошла ее и осмотрела с ног до головы.

Странно, думала Ольга, перед кем она выпендривается? Нафуфырена, надушена, юбка выше колен, на ногах шпильки вместо сапог. Классная телка. Не хочет опускаться до низов. Самоутверждается. Молодец.

— Читала «Графа Монтекристо», заключенная Пригоршина?

— Читала, гражданин начальник.

— Маргарита Тарасовна меня зовут.

— Так точно, Маргарита Тарасовна.

Мягко стелет, стерва. Сейчас начнет выдавливать жилы, как пасту из тюбика.

— Помнишь аббата из замка Иф? Он сделал богатым марсельского морячка. Озолотил. А ведь аббат Фариа прелагал свои сокровища тюремщикам, но они сочли его за сумасшедшего. А зря.

Капитан еще раз обошла стоящую по стойке смирно заключенную и вернулась на свое место.

— Если тебя отмыть, причесать и приодеть, то будет на что посмотреть. Подружка твоя испустила дух. Это я распорядилась, чтобы тебя к ней пропустили. Выслушала предсмертную исповедь?

— О какой исповеди вы говорите? Она едва дышала в предсмертной агонии.

— Мне уже доложили, в какой агонии она была. Минут десять тебе на ухо нашептывала свои тайны. Успела? И мне обещала рассказать свою сказку, если я ей побег устрою. Золотые горы обещала. Может, я зря ее не послушала? Поздно вспомнила гениального Дюма. А?

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Иди сюда, рваная кошка.

Ольга подошла к столу.

Рита убрала салфетку, под которой лежала заточка.

— Вот этой штукой пригвоздили твою подружку. Можешь взять посмотреть.

— Я еще не рехнулась оставлять свои отпечатки на мокрушном пере.

— Умная, значит. Только со мной умничать не надо. Сгниешь в зоне, в параше захлебнешься, сучка!

Ее лицо стало страшным. Куда красота подевалась? Шипящая кобра, готовая к прыжку, сидела за столом.

У Ольги подрагивали колени, но она старалась держать себя в руках, как могла. Только бы не расплакаться.

— Ладно. Расслабься. Кое-что я знаю. Прочла дело Юлии Ворониной, похоже, она говорит правду. Если так, то она тебе передала эстафету. Вот только одной тебе с такой задачей не справиться. Хлипкая слишком, и в башке мусора больше, чем мозгов. Я собираюсь уходить со службы и ехать в Москву. Уверена, что и тебя тоже такие мыслишки посещали. Предлагаю работать на паях. Пятьдесят на пятьдесят. Через месяц выйдешь, и я помогу тебе сделать чистый паспорт. Даже денег дам на первое время. Но с условием: Юлькино наследство делим на двоих. Одной тебе не под силу такие задачи. Иди, подумай. Ответ дашь завтра. Что касается заточки, то твою подругу резанула Клавка Сорокина из третьего отряда. Я ее расколола. Сидит в ШИЗО. Заказ получила от Сигаловой из восьмого отряда. Та, что ходит с погонялом Мамашка. Похоже, московская птичка. Баба авторитетная. Хотите, сами с ней разбирайтесь. Не возражаю. Колоть ее бессмысленно. Ушлая гнида. Заказ пришел с малявой из столицы. Уверена в этом. Мамашке башли платят, так что имен заказчиков она не знает. Давить на нее смысла нет. А вот задавить можете, если тебе от этого легче станет. Иди в отряд. Подумай своей куриной башкой над моим предложением, и завтра дашь положительный ответ. Другие не принимаются. Убирайся.