Но сейчас… по его телу проходила одна разрывающая мышцы волна за другой.

И никак их не удавалось остановить.

Ревность, падла, зиждилась в душе, разливая кислотный яд. Сколько раз за свою жизнь Мирон пытался угомонить себя! Сдерживался из последних сил, запирал сам себя. Не говоря уже о попытках разобраться и адекватно взглянуть на происходящее. Ненавидел сам себя. Не зря люди говорят, что патологически ревнивые люди не здоровы. Что-то в этом есть. Даже ему с его наработанной годами выдержкой и самоконтролем не всегда удавалось вовремя остановиться. И виделось то, чего и в помине нет.

Потом, когда отпускало, понимал, что переборщил, перегнул палку. Но когда эмоции прут… почти невозможно сдержаться.

Сейчас Мирона тоже эмоции рвали на части. Только по другой причине.

Лида… Лидочка… Красивая ты девочка…

Играешь с огнем. Даешь, дразнишься, убегаешь. Пытаешься быть покладистой, ласковой, а в глазах полный раздрай.

Даже сейчас лежит под ним, льнет, а у самой во взгляде читается, как сильно она хочет, чтобы он оставил её в покое.

– Значит, не скажешь, на что тебе понадобились деньги? – недобро проговорил Скифский.

Лида облизнула губы, отчего у мужчины член в штанах привычно дернулся.

– Мирон… Зачем тебе мои заботы? Вот, правда, зачем? Не хочу я делиться информацией, ты же это уже понял. Как понял и то, что я довольно замкнутая. Тяжело схожусь с людьми. Я думала, – она снова облизнула губы, – будет не то что проще… Ты классный. И я понимаю, как мне с тобой повезло. Не думай, что я не понимаю. Знаю, что халтурю, и ты мне это позволяешь. Спасибо тебе за это.

– Но ты подписалась.

– Мирон, – её взгляд метнулся к его губам, и мелкая зараза, чтобы увести разговор в сторону или свести его на нет, потянулась к губам.

Рука Мирона, фиксирующая ее шею, не позволила.

– Один вопрос, и я отстану, – жестко, давая понять, что выбора у неё особо нет, проговорил Скиф, едва размыкая губы.

Он поймал секундное замешательство на её лице. Оно находилось очень близко от его. Он видел, как трепещут её реснички, чувствовал пряное дыхание.

– Какой? – наконец, сдалась Лида.

Вот и умничка.

– У тебя есть договоренности на следующую неделю? На другого клиента? После того, как ты уедешь от меня.

Лида растерялась. Мирон это тоже заметил. Какая-то искаженная удовлетворенность потекла по венам. Возможно, он завтра и пожалеет о своей настойчивости, но сегодня он вытрясет из этой девочки всё, что ему надо.

Всеми доступными ему способами.

– Ты о… работе?

Лида снова осторожно подбирала слова.

И Мирона снова начинало это подбешивать.

Почему нельзя поговорить нормально? Открыто? Обычно девчонки трещат без умолку, выливая на парня всё, что надо и не надо, начиная от котика, продолжая платьем из такой-то коллекции и заканчивая стервой-начальницей.

Лида же молчала. Постоянно. Если и говорила, то на отдаленные темы. И сразу превращалась в нахохлившегося воробья, если дело касалось напрямую её.

– Эскорт, – выплюнул Мирон, ненавидя себя, что приходится уточнять. – Я про него.

Она снова выдержала паузу, и у Мирона всё усилилось желание сжать её тонкую шею сильнее.

– Если я скажу, что у меня нет никаких планов, ты мне поверишь? – она говорила осторожно и тихо, точно прощупывала почву.

– Хм… Вообще?

– Вообще, Мирон.

– Тогда ты можешь остаться у меня, правильно? Задержаться? – он до конца не верил, что озвучил подобное вслух. – Мы можем чуть позже обговорить условия сотрудничества.

Он предлагал Лиде стать его содержанкой. Лям за неделю он, конечно, с ней больше не потянет, но содержать вполне сможет.

А дальше… Дальше, как пойдет.

Лида слабо улыбнулась:

– Ты же понимаешь, что мы сейчас не в том положении, чтобы об этом говорить?

Мирон хищно усмехнулся. Улыбаться он был не в состоянии.

– В самом том, – чтобы подтвердить свою правоту он послал бедра вперед.

Лида заерзала, разводя ноги в стороны.

Он быстро оказался между ними. Кровь по венам потекла быстрее.

– Как скажешь.

– Лида, я серьезно. Я хочу, чтобы ты осталась.

– Мы, – она шумно сглотнула, прикрывая глаза, – обсудим.

Взгляд Мирона прошелся по её беззащитной шее.

Лида вся в целом была беззащитна. Он вновь и вновь убеждался в этом.

И между тем она стала шлюхой. Устала танцевать у шеста? Ей поставили условия на работу в привате? Что такую нежную и ранимую девочку толкнуло искать быстрого и крупного заработка? На что она рассчитывала, отправляясь к нему в зону? Он для неё был зэком. Он мог оказаться убийцей, насильником, садистом.

Какой вариант, что она решила уйти от танцев? Но тогда почему в эскортницы?

Похеру…

У каждого человека есть причина совершить тот или иной поступок. Одна причина – для окружающих, чтобы обелить себя. Другая, истинная – для себя.

Мирон не осуждал Лиду. Он хотел её себе. Насколько выдержит. Он. Она.

Три дня! Мать вашу, всего три дня, и Мир поплыл от этой темноволосой куклы!

Он накрыл ладонью её высокую грудь. Сжал. Ощутимо.

Лида сразу притихла.

– Архай, он…

Она не договорила, хотела повернуть голову в сторону дверного портала, но Мир по-прежнему фиксировал её шею.

– Он не зайдет. Мы одни.

Она развела ноги шире.

Правильно…

Мирон едва не зарычал, настолько по вкусу ему пришлись её действия.

Он раздевал её очень быстро. Ему необходима её обнаженность! Её уязвимость в его руках… Он хотел чувствовать Лиду. Всю. Если бы с ними не проживал Архай, он бы заставил её ходить обнаженной!

Вот так… Теперь шикарно.

Она лежала на шкуре убитого медведя, голенькая. Темные волосы рассыпались вокруг головы, блики огня играли на светлой коже забавными тенями. Лида ничего не говорила.

Ждала.

Лишь дышала, с каждой проходящей секундой все глубже, снова разволновавшись. Мирон подался назад, сев на пятки. В груди так и пылало непотухающее пламя, выжигая шрамы у него на душе.

Он наслаждался её ранимостью. Его принадлежностью ему. Собственник в его лице ликовал.

Похеру, что будет завтра.

Пока она с ним. Его.

Шлюшка, что не умеет толком делать минет.

Мирон приказал абстрагироваться от мыслей. До добра они его не доведут. Особенно если углубится в анализ и копнет чуть глубже.