Логово варисургов они нашли на удивление легко.

«Отличный все-таки Галуг следопыт», — думал Дариус, когда тот уверенно указал рукой на распадок, при этом заявив:

— Это там. Нужно пройти по нему, затем взять вправо, а там уже будет рукой подать.

Дариус переглянулся с Торианом, и Тор лишь молча пожал плечами. По его мнению, этот распадок тоже выглядел как множество других повстречавшихся им. Но Галугу можно доверять, именно в этом деле он очень хорош, помимо того, что отличный лучник. Вот, например, Бист — лучник ничуть не хуже, но, когда они идут по лесу, Галуг часто посматривает на него, кривясь, столько от Биста шума. Хотя, с другой стороны, однажды Галугу приглянулась лошадь, и Бист осторожно, чтобы не обидеть Галуга, с ходу назвал у нее чуть ли не десяток изъянов, добавив: «Это если не присматриваться к ней хорошо».

Но для того чтобы убедиться, что Галуг не ошибается, Дариус все же послал на разведку братьев-охотников. Звери еще более чуткие, чем люди, так что им удастся разузнать все не хуже Галуга. Да и что сможет сделать лучник с одной рукой, если внезапно столкнется со жрецами?

Братьев ждали долгих полдня. Вернувшись, они сообщили:

— Галуг прав — их логово именно там. Но долина пуста, в ней никого нет.

Братья-охотники не ошиблись, в долине действительно никого не оказалось. Почти никого. В самом начале долины их встретил кол с водруженной на него человеческой головой. Голову признали, назвав ее хозяина Гаямом.

А уже дальше, в святилище, у самого постамента, где еще совсем недавно стояла статуя самого бога Вариса, лежало тело пожилого жреца. Отороченный мехом плащ был распахнут на груди, рассеченной мощным ударом, а в самой груди не хватало сердца. О том, что варисурги приносят своему богу в жертву человеческие сердца, слышали все, так что никто увиденному удивляться не стал.

Следы жрецов искали все, но ни братьям-охотникам, ни Галугу обнаружить их так и не удалось. Как не удалось никому найти и тайников с золотом или другими сокровищами.

Ториан, не принимавший вместе со всеми участия в поисках, едко заметил:

— Варисурги чтят бога смерти, а не бога дураков и идиотов. Они все унесли с собой.

Ну а сам Дариус с нетерпением ждал, когда же всем наконец надоедят поиски золота, желая увидеть свое единственное сокровище — Элику — как можно скорее…

«Так что в их логове совсем не было страшно, девочка моя», — подумал Дариус, осторожно поворачивая Элику на спину и ища ее губы своими.

Все три дня до ухода из Лоринта Дорван почти не расставался с девушкой. Он с нетерпением дожидался того момента, когда Элика закончит самые неотложные домашние дела, чтобы им уже ничто не могло помешать. Они гуляли в окрестностях, разговаривали, рассказывали друг другу о многих для них важных вещах. А когда были уверены, что никто их не видит, целовались. И каждое утро заставало их в объятиях друг друга.

Никаких дел в Лоринте больше не оставалось. Дариуса и его людей ждала дорога, но Ториан за все это время даже взглядом не напомнил ему, что они и так безнадежно опаздывают.

Галуга рана почти не беспокоила, но, когда он в очередной раз пожаловался, что не может действовать рукой так, как прежде, Дариусу вспомнился один случай.

Тогда они надолго застряли у переправы через реку. Лед только начал сходить, и вся река была покрыта плывущими по течению льдинами — время, когда ледовой переправы еще нет, а лодками на другой берег попасть невозможно: унесет вместе со льдом.

В один из дней, прошедших в ожидании, когда река очистится ото льда, он и обратил внимание на воина из чужой котерии, вернее, на необычный предмет в его руке. Предмет представлял собой загнутый посередине в несколько витков стальной прут с двумя рогами, длиной чуть превышающими ширину ладони.

— Что это у тебя? — больше от скуки поинтересовался Дариус, и воин с удовольствием объяснил.

— Вот, посмотри сам. — И он показал кисть правой руки.

Бросалось в глаза, насколько она искалечена.

Нет, пальцы все оказались на месте, разве что на безымянном не хватало одной фаланги. Но в остальном рука выглядела ужасно.

— И что? — вновь спросил у него Дариус. Видел он увечья и пострашнее.

Наемник оказался на редкость словоохотливым и потому сразу же пустился в объяснения:

— Помнишь случай у Врегды?

Дариус кивнул: помню, наслышан о нем.

Тогда непонятно откуда взявшиеся долузсцы напали на Врегду — селение на берегу носившего такое же название озера. Был бой, долузсцев удалось прогнать, что само по себе удивительно, ведь они никогда не отступают. Погибших тогда хватало, но у Дариуса не было желания выслушивать, что там произошло, даже от человека, принимавшего непосредственное участие в том бою. Тем более как раз от одного из участников сражения Дорван о нем и слышал.

Наемник, видимо, понял все по выражению его лица и потому сократил свой рассказ до минимума.

— У Врегды мне руку и искалечило. Потом зажила вроде она, но пальцы гнуться не желали, даже другой рукой больно их сгибать было. Все, думаю, на всю жизнь калекой остался, а кому однорукий воин нужен? А что я еще умею?

Незнакомец на миг прервался, вероятно, заново переживая то, о чем только что поведал, затем продолжил:

— Ну и посоветовал мне один хороший человек такую штуку. Поначалу больно было ее сжимать, жуть. Но сейчас…

И он несколько раз подряд сжал кисть руки, заставляя стальные рога упираться друг в друга.

— Да ты сам попробуй. — И наемник протянул Дариусу заинтересовавший его предмет.

Дорван взял его в руки. Глядя на то, как легко это получается у его собеседника, он ни на мгновение не сомневался, что и у него получится тоже. Но не тут-то было — рога упрямо застывали где-то на полпути, и он ничего не мог с этим поделать.

«Ториан точно сможет их согнуть как надо», — подумал он тогда, возвращая железяку незнакомцу.

Тот снова взял предмет в руку и опять несколько раз с легкостью сделал то, что так и не получилось у Дариуса.

— Теперь уже как будто бы и без надобности, но привычка есть привычка, — на прощание поведал наемник.

Об этом случае и вспомнил Дариус, направляясь к лоринтскому кузнецу. Кузнец в прожженном во многих местах кожаном фартуке оказался уже пожилым, но все еще дюжим человеком. Дариус немного помнил его по ночной схватке в Лоринте. Тогда у кузнеца в руках был не привычный для него молот, а длиннющая жердь, больше похожая на тонкое бревно.

«Против гвизармы — то, что надо», — усмехнулся Дорван своим воспоминаниям.

Кузнец выслушал просьбу Дариуса, поинтересовался, к чему такая необычная вещь, получил объяснения, после чего, на миг задумавшись, кивнул:

— Сделаю. Не уходи далеко, тут работы-то…