Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А, тоже проняло? Так что же такое Родина?
— На хрен!
— Нет, ты меня на хрен не посылай. Ты ответь на вопрос о Родине.
— Ты бы еще о смысле жизни у меня спросил бы.
— Нет, Юра, этого точно никто не знает, а вот по поводу Родины ты ответь!
— В одном ты, Слава, прав. Родина и правительство — два понятия несовместимые.
— Родина и государство, — поправил я Юру.
— Хорошо, когда страна твоего проживания с одной культурой, например, как Израиль.
— Так в Штатах вон сколько, как в Вавилоне. И понимают друг друга. И не собирается штат Техас выходить из состава США. А почему? А потому что там хватает работы. Если ты не лодырь, то живешь как человек.
— Правильно, а у нас все с ног на голову поставлено.
— Ладно, хватит философствовать. Один черт, ничего не узнаем и не добьемся. А настроение Пашке своими носками мы надолго испортили.
— Это точно. Постреляем? — Юра достал из кармана захваченные осветительные ракеты.
— Давай! — я взял у него несколько штук.
Разойдясь в стороны, мы подняли вверх на вытянутых руках эти ракетницы и дернули за запальные шнуры. Раздались почти одновременно два громких хлопка, и с громким шипением ракеты устремились в темную высь. Там, на высоте, они с треском зажгли свои огни и устремились к земле. Часовые тоже периодически запускали осветительные ракеты, и поэтому все вокруг почти постоянно было залито неживым, мертвым огнем. Предметы отбрасывали неестественные, причудливо изломанные тени. Когда запускаешь ракеты, то кажется, что Новый год дома. Я постоянно на каждый Новый год приносил из части осветительные ракеты, и после полуночи мы всей семьей выходили на улицу и запускали их. Я радовался вместе с сыном. Сейчас такое же чувство охватило меня. Выбросил пустую гильзу, взял следующую ракету и, не дожидаясь напарника, запустил ее. В воздухе кисло запахло сгоревшим порохом. Юра тоже не отставал от меня.
— Пойдем спать? — спросил я, когда последняя наша ракета погасла.
— Давай по последней покурим и пойдем, — отозвался напарник.
Закурили. Помолчали.
— Как думаешь, вместе пошлют? — нарушил молчание Юра.
— Не знаю. Может, вместе, а может, и нет.
— Могут и во второй батальон засунуть, пока нового начальника штаба не назначат.
— Там ротных толковых полно. У нас что, в бригаде мало желающих начальником штаба стать?
— Желающих много, а вот с опытом штабной работы — мало.
— Думаешь, тебе предложат покомандовать пока штабом?
— Может. Тебя-то не отправят. Ты офицер по взаимодействию.
— Поживем — увидим.
— Представь, сейчас мужикам в батальонах готовить технику, людей, уточнять порядок колонны. Боеприпасы, люди. Какое счастье, что удалось вырваться с командных должностей. Хуже нет в войсках должности ротного. Как собака бегаешь.
— Это точно. На эту тему есть хороший анекдот, только с военно-морским уклоном. Вызывают в штаб флота старого командира подводной лодки и говорят: «Мы хотим ввести новые льготы для плавсостава. Как вы на это смотрите?» Командир, старый, прожженный морской волк: «Хорошо смотрю». Кадровик: «Мы хотим увеличить оклад, квартиры вне очереди, путевки давать в дом отдыха. Мы думаем, что когда об этом на берегу узнают, то их от зависти разорвет. Вы как считаете?» Командир: «Это точно. Но когда первого разорвет, вы меня на его место поставьте, пожалуйста!» Вот и у нас. Какие бы льготы ни обещали ротным, взводным, какие бы дифирамбы ни пели, один хрен, надо держаться подальше от этих командных должностей.
— Пошли спать. День трудный будет.
— Да. Неизвестно, когда еще предстоит выспаться толком. Слава, а ты знаешь, ты паразит знатный.
— С какой это стати?
— Да со своими глупыми вопросами. Родина, не Родина. Государство, страна. Тьфу. Голова разламывается.
— Зато мне хорошо. Выговорился, и вроде лучше. Пусть другие мучаются.
— Вот и я говорю — паразит.
— Не мучай себя. Самокопание никому пользу не приносило. Пока забудь. Выйдем живыми — поговорим. В ближайшие дни нам некогда будет думать. Пусть рефлексы работают.
— Это правда, пусть нервная система поработает. Пацанов только жалко. Много их тут останется.
— «Навеки девятнадцатилетние», как у Бакланова.
— Хватит, опять завелся. Пошли спать.
Мы подошли к нашей машине, выбросили окурки и зашли внутрь. Пашка за время нашего отсутствия успел прибрать и уже лежал в постели.
— Ты сегодня не в карауле?
— Нет. Завтра моя очередь, и то днем.
— Шланг да и только. А кто мой сон оберегать будет?
— Ваш сон, сами и сторожите.
— Опять хамит. Надо будет тебя заставить копать окоп для стрельбы с коня стоя.
— Для стрельбы с коня стоя?
— Именно, а то уж больно языкастый стал.
— А высота коня?
— Три метра.
— Таких коней не бывает.
— Бывает. В Москве памятник Юрию Долгорукому видел? Вот для его коня и его самого и будешь копать, если еще хоть раз будешь дерзить. Понял, балбес?
— Понял, понял, — проворчал Пашка, отворачиваясь от нас. Он знал, что если нас «достать», то мы можем многое сотворить.
Мы в который раз сняли только ботинки, носки, ослабили ремни на брюках. Автомат у меня у подножия топчана, у Юрки — на гвозде над головой. Пару гранат в изголовье под матрас. Трофейный ПБ — под матрас на уровне бедер, патрон в патронник и на предохранитель. Теперь можно забыться в коротком сне. Жаль, что не удалось опьянеть. Юрка, гад, помешал. Завтра я ему напомню. Лампочка, освещающая наше помещение, висела у меня над постелью. Я выкрутил ее наполовину, все погрузилось в темноту. На прощание объявил:
— Отбой в войсках связи.
Закончился еще один долгий день очередной войны. Богу, Судьбе, Случаю было угодно, чтобы я остался жив. Помогите и дальше. Вся прожитая жизнь мало что значила, впереди был самоубийственный штурм Минутки. Господи, помоги! После этого мысленного обращения к Богу я уснул.
В семь часов прозвенел будильник. Ночь была спокойная. На нас никто не нападал. Спал сном младенца. Снов не было. Во рту, казалось, только что опорожнилась сотня-другая пионеров. В горле пересохло. Все-таки алкоголь подействовал на организм, жаль, что мозги остались ясными. Выпить бы сейчас рассольчику огуречного. Эх, мечты, мечты. Я встал, оделся. С Юркой вышли на улицу. Опять туман. Погода, значит, будет хорошая. Я несколько раз энергично взмахнул руками, кровь по венам и артериям побежала веселее. Умылись, перекурили. Пашка тем временем, встав немного раньше нас, приготовил завтрак.