– До сих пор ты удивлялась, почему он на меня, как ты выражаешься, клюнул, – напомнила я сестрице ее недавние слова.

– Да нет, ты меня неправильно поняла! Я просто считаю, что ты не захочешь связываться с типом, который наверняка уже перетрахал полгорода, пока тебя не было.

Тамарка никогда не отличалась щепетильностью, но теперь ее наглость уже переходила всякие границы.

– Ты хочешь мне что-то конкретное сообщить? Так не стесняйся, – я смотрела на нее, как удав на кролика, и в первый раз в жизни Тамарка немного стушевалась в моем присутствии.

– Ну я вообще точно ничего не знаю, они с Виталием мне не докладывают… – замялась она, а затем добавила, как бы между прочим: – Правда, вроде бы его видели на днях в «Акватории» с Аллой, секретаршей, помнишь ее? Поговаривают, что у них романчик. Она давно хотела с ним переспать, вот и дорвалась.

Меня затошнило. Я постаралась побыстрее распрощаться с Тамарой и уйти. Хотя, может быть, и зря. Она явно что-то знает и недоговаривает. Но уж очень мерзко…

Ревность вспыхнула с новой силой. У меня даже в глазах потемнело. Неужели это правда – про Аллу? То-то она все время отфутболивала меня по телефону. И потом, наш тогдашний разговор с Павлом… Он ведь ревнует ее не к кому другому, а именно к Борису. И ведь я сама замечала, что ей нравится Борис, что она общается с ним иначе, чем с остальными сотрудниками, с его заместителем, клиентами…

По дороге домой меня несколько раз толкнули в метро. Я вылезла на своей станции уже чуть не плача. Все обаяние летнего вечера куда-то пропало, разрушенное несколькими ядовитыми словами кузины. Меня охватывали поочередно чувства то ревности, то стыда за свою ревность. Как я могу так плохо думать о любимом человеке? Неужели я не доверяю ему и глупые слова Тамары значат для меня больше, чем все, что было между нами? Я ведь знаю его как ник– то, и может ли ему другая женщина быть ближе, чем я…

Но тут же другой голос принимался мне нашептывать: он такой же, как все мужчины! Только ты со своей манерой все идеализировать могла этого не понять, влюбленная дура! Ну разве нормальный мужчина сможет устоять перед такой девушкой, как Аллочка? Стоит только вспомнить, сколько ухажеров было у нее в университете. Да и Павел говорил, что «все мужики на нее западают»! Но ведь Павел и Борис такие разные! Их даже нельзя сравнивать… Я принималась оправдывать Бориса и ругать себя, круг замыкался, и все начиналось сначала.

Потом я представила себе Аллу и Бориса вместе… Тоненькая блондинка – мечта поэта! Изящная бледненькая Аллочка гораздо лучше смотрелась бы рядом с Борисом, чем я, это следует признать. Да и вообще выглядела как рекламная картинка красивой жизни, к которой должен стремиться любой нормальный человек.

Но Алла и Борис в постели…

Нет, это невозможно!

Ночь прошла как в бреду. Весь следующий день я лежала на диване, тупо уставившись в потолок.

Утром 30 августа я собрала волю в кулак и вышла из квартиры. За ее пределами мне было страшно. Думаю, это называется невроз.

И когда я вернулась из магазина – с банкой шпрот, буханкой хлеба и бутылкой вина (могу я позволить себе расслабиться перед учебным годом?) – зазвонил телефон. Катька.

– Танюх, тут такое дело, – как обычно, без предисловий начала подруга. – Ты помнишь Торкела?

– Торкела? Кать, ты о чем? Ты не собираешься приезжать?

Я стою в прихожей с бутылкой под мышкой и вдруг воображаю себе чудесную картинку: приезжает Катя, моя лучшая подруга, мы с ней пьем вино, забываем о всяких горестях, вспоминаем былые времена…

– Ты слушаешь меня? Приезжает Торкел, помнишь, мы вместе у нас ужинали, ты ему очень понравилась, и вот он приезжает в Петербург в командировку и жаждет – ты слышишь, жаждет встречи с тобой!

– Кать, зачем? – мямлю я. – У меня же школа… Дети…

– Таня, не будь идиоткой! – сурово осаживает подруга. – Я ему уже дала твой номер, и он с минуты на минуту будет звонить… Танюх, ну сделай это ради меня!

Волосы мои поднимаются дыбом.

– Катя… Что сделать?!

– Ну что-что, сама не знаешь, что ли? Сходите, погуляете, пива попьете, Эрмитаж, Русский музей, Павловск…

– Катя, но послезавтра – первое сентября! Ты не забыла, что я учительница?

Логика у подруги железная:

– Но ведь он приезжает сегодня!…

Все-таки все, что ни делается в этой жизни, – к лучшему. Приехал Торкел, и благодаря вполне объяснимой беготне и суете – как же, прием иностранного гостя! – я воспряла духом и… успокоилась.

В последний день лета – а я-то думала, что это грустное торжество закончится, как обычно, слезами и первого сентября я предстану пред ясными очами администрации и педсостава с красными глазами-щелочками – Торкел пригласил меня в ресторан в Петропавловской крепости. Все было очень мило, за исключением того, что, похоже, Катя не преувеличила и я действительно понравилась Торкелу. Под его испепеляющими взглядами я чувствовала себя не очень уютно, и на все вопросы личного характера отвечала примерно следующим образом:

– А после обеда мы обязательно посетим мусульманскую мечеть, вам это будет необычайно интересно, она находится совсем недалеко, в пяти минутах ходьбы отсюда.

А когда Торкел брал мою руку в свою и преданно заглядывал в глаза, я вспоминала о том, что меня ждет завтра.

Рано утром позвонила завуч.

– Татьяна Александровна, здравствуйте! Это завуч беспокоит, – послышался в трубке, как всегда, деловой и бодрый голос.

И сразу вместе с этим голосом пришло ощущение того, что новый учебный год – наконец– то! – начинается.

– Здравствуйте, Светлана Анатольевна! Рада вас слышать.

– Татьяна Александровна, завтра у вас будут занятия в одиннадцатом, пятом «А», а в «Б» не будет, и еще уроки в девятом «Б» – ну, это ваш класс, вы сначала еще с ними классный час проведете.

– Хорошо, тогда после линейки первым уроком – классный час…

– Потом пятый, их домой отпустить пораньше надо, и так будут бухтеть, почему в первый же день уроки, потом ваш девятый опять, а выпускники последние… Вы уж к ним присмотритесь, Татьяна Александровна. Если совсем дело швах – может, предложить родителям факультатив недорогой? И вам деньги, и им легче скинуться и доплатить за занятия в группе, чем нанимать репетиторов.

– Хорошо, я посмотрю, – я с трудом подавила зевок, разбаловалась, как же я буду вставать каждый день в семь часов? – Но не считаю возможным предлагать свои услуги за плату – это будет выглядеть так, словно я их вынуждаю ко мне ходить и платить. Могу им Илону посоветовать.

– Ладно, тогда нужно будет у Илоночки спросить. Не знаю даже, у нее и так такая нагрузка, а деньги-то ее не интересуют особо… Мы же с вами понимаем, что школьная зарплата – так, ей на булавки… – и Светлана Анатольевна сделала многозначительную паузу.