— Как и моя. Мерзавцы, все до единого.

— Где находились ваши золотые рудники?

— В Блэк-Хилс[24]. А почему вы спрашиваете?

— Петерсон думает, что армейский объект к западу отсюда может находиться по большей части под землей. Меня интересует, возможно ли как-то использовать это место?

— Рудников там нет. Прерия и скалы.

— А ваши родители были живы, когда вы уехали учиться в колледж?

— Почему вы спрашиваете?

— В таком случае они бы писали вам обо всех местных новостях. Может быть, делились слухами. Возможно, они даже что-то рассказывали о том месте. Ваш ум ученого счел такие сведения недостоверными, но что-то могло остаться в памяти.

— Едва ли есть смысл об этом говорить.

— И все же?

— Мне известно лишь, что там что-то построили, но никто не использовал это здание. Очевидно, получилось нечто отвратительное. Даже случился небольшой скандал.

— Из-за чего?

— Я не знаю. Никто об этом не говорил.

Пять минут до полуночи.

Осталось двадцать восемь часов.

Никто не пришел.

В тысяче миль от них, в Техасе, две быстрые машины проехали двести миль до Худа менее чем за сорок минут. В машинах находилось шесть человек, все уорент-офицеры[25], работающие в 110-м специальном подразделении, — точнее, старшие уорент-офицеры 3-го класса, которые хотели стать старшими уорент-офицерами 4-го класса. Каждый из них прекрасно понимал, что выполнение такого задания может привести их к повышению в звании. Они съехали с южной автострады, направились к центру Джорджтауна и быстро нашли автобусный вокзал. В полночь здесь царила тишина. В прохладном воздухе мешался запах мусора и дизельного топлива. Никто не приезжал, никто не уезжал. Они припарковали свои машины в следующем квартале, возле ломбарда, и зашагали по своему маршруту обратно.

Они считали мотели. Первый оказался кирпичным зданием, расположенным за парковкой с битым асфальтобетоном. Второй мотель, построенный из дерева, находился в тупике совсем рядом. Перед ним стоял плакат, рекламирующий бесплатное кабельное телевидение и завтраки. Кроме того, там висела табличка: МЕСТ НЕТ.

Офис оказался за первой дверью, налево от входа.

За стойкой сидел сонный клерк.

Универсальный ключ лежал в ящике его письменного стола.

Шесть офицеров разделились на две группы — трое со стороны заднего входа, трое со стороны главного. Один из каждой тройки оставался сзади, готовый ко всему. Двое других поочередно заходили в каждый номер, с пистолетами наготове, и светили фонариками в лица спящих людей.

Так они проверили все двенадцать номеров.

Нужного человека они не нашли.

Ричер еще раз обошел дом Джанет Солтер. К этому моменту он уже полностью свыкся со всеми звуками. Поскрипывание половиц и лестничных ступенек, одно сочленение труб, из которого доносилось более громкое шипение, оконная рама, слегка дрожавшая на ветру. Запахи в воздухе менялись. Легкий сквозняк доносил ароматы ковров и штор. Они не были неприятными — просто старыми. Крашеная шерсть, запылившийся бархат, нафталин, воск для чистки мебели, сигарный дым, трубочный табак. Древние, глубокие запахи, рассказывающие о жизни процветающих семей фронтира[26]. Ричер ощущал все эти ароматы на фоне свежего, более сильного запаха машинного масла, которым он смазал револьвер, — с ним он не расставался.

Он вернулся в гостиную. Револьвер Джанет Солтер все еще торчал у нее из кармана, рука лежала на его рукояти.

— Вы в порядке? — спросил Ричер.

— Я пришла к выводу, что получила привилегию, — торжественно заявила она.

— В каком смысле?

— У меня появился шанс поступить в соответствии со своими принципами. Конечно, обычные граждане должны противостоять злу. Однако я верю в отправление правосудия. Я верю в право обвиняемого на честный суд и в его право на встречу со свидетелем обвинения. Но красивые слова произносить легко, не так ли? Не всем удается пройти этот путь. А у меня такой шанс теперь есть.

— У вас отлично получается, — сказал Ричер.

Он прошел мимо нее к окну.

И увидел, как по улице стремительно перемещается свет фар.

К дому Джанет Солтер быстро приближался автомобиль.

Это был Петерсон, а за ним и боМЃльшая часть полицейского департамента Болтона. Ричер насчитал шесть, семь, восемь машин. А потом и девятую. Они поочередно тормозили перед домом. Двенадцать полицейских выскочили из автомобилей, за ними еще трое. Они достали оружие и начали приближаться к дому — с одной стороны, им хотелось соблюдать осторожность, с другой — они ужасно торопились. Никто из них не знал, что они найдут в доме. Либо полное спокойствие, либо два трупа.

Ричер вышел в коридор и встал сбоку от входной двери, возле петель. Потом он распахнул дверь, но выходить сразу не стал. Он не хотел, чтобы кто-то выстрелил в него по ошибке. Пятнадцать нервных полицейских могли повести себя непредсказуемо.

— Петерсон? — позвал он. — Это Ричер. У нас все в порядке.

Никакого ответа.

— Петерсон? — снова позвал он, чувствуя, как коридор наполняется ледяным воздухом.

— Ричер? — раздался голос Петерсона.

— У нас все хорошо, — крикнул в ответ Джек. — Уберите оружие и заходите.

Все побежали к дому — сначала Петерсон, потом четверка женщин, затем трое полицейских из машин, дежуривших в машинах, наконец, еще семеро — их Ричер не знал. Они принесли с собой холод. У всех были красные лица. Теплый воздух обрушился на них, и они стали расстегивать парки, стаскивать перчатки и снимать шляпы.

Четверка женщин окружила Джанет Солтер, и они все вместе отправились на кухню. Петерсон приказал трем ночным дежурным занять свои позиции в машинах, а оставшихся семерых полицейских отослал в участок. Из окна гостиной Ричер наблюдал за восстановлением обычного порядка. Через пять минут все было так же, как пять часов назад.

— Что здесь происходило? — спросил Петерсон.

— Ровным счетом ничего, — ответил Ричер. — А в тюрьме?

— Бунт. Однако мы почти ничего не видели. Они довольно быстро навели порядок.

— Потому что бунт был фальшивым. Кто-то приказал устроить диверсию.