Он набрал номер.

Трубку сняли.

— Свидетель мертв? — спросил Платон.

— Вам известно, что между двумя попытками всегда бывает задержка, — после некоторой паузы последовал ответ.

— И насколько долгой получилась задержка в данном случае?

Его человек знал, как ответить на этот вопрос:

— Слишком долгой.

— Верно, — сказал Платон. — Прошлой ночью я организовал бунт в тюрьме.

— Я знаю.

— Очевидно, ты не сумел этим воспользоваться.

— В доме находился мужчина.

— И?

— У меня не было инструкций.

— И таков твой ответ? Ты нуждаешься в инструкциях?

— Я подумал, что возникли осложнения, которых я не до конца понимаю.

— Как я могу сделать тебе больно? — спросил Платон.

Его человек знал ответ и на этот вопрос:

— Вы убьете самого близкого мне человека.

— Да, так и произойдет, со временем. Но сначала будет задержка — и я вижу, что ты хорошо знаком с этой концепцией. Я сделаю из нее инвалида и изуродую — и позволю прожить год. А потом убью. Ты меня понимаешь?

— Да, понимаю.

— Поэтому, ради себя самого, доведи дело до конца. Меня не волнуют посторонние. Если потребуется, уничтожь весь город. Или целый штат, мне без разницы. Сколько всего людей живет в Южной Дакоте?

— Около восьмисот тысяч.

— Отлично. Такова верхняя граница побочного ущерба. Заканчивай дело.

— Я все исполню, обещаю.

Платон повесил трубку и налил себе еще чашку кофе.

Машина без опознавательных знаков оказалась еще одним «Краун виком». Внутри пахло пылью и усталостью. Печка была установлена на двадцать один градус, и вентилятор не прекращал своих безнадежных попыток справиться с холодом. Погода переходила в совершенно новое измерение. Температура быстро падала. Земля стала жесткой, точно кость, и мир вокруг Ричера окутывал плотный полог снежинок, влекомых ветром. Они превратились в крошечные острые кристаллики льда, ледяное крошево падало на ветровое стекло, оставляя на нем сложные замерзшие траектории. Дворники не могли с ними справиться и лишь без толку скребли по стеклу. Ричер поставил обогреватель на разморозку и подождал, когда теплый воздух проделает на стеклах овальные окошки.

Потом он уехал.

Ричер с трудом развернулся на улице Джанет Солтер. Колеи намертво замерзли, и шины «Краун вика» с трудом их преодолели. Машина, в которой сидел один из патрульных, отъехала назад, пропуская его. Он свернул направо и направился к выезду из города. Еще вчера колеи были мягкими, сейчас же напоминали бетонные траншеи. У Ричера возникло ощущение, что он ведет поезд по рельсам. Необходимость в руле отпала, цепи на задних колесах вгрызались в лед, передние удерживали машину на прямой. Мир снаружи стал совершенно белым. Бледный свет озарял небо, но солнце исчезло. Наполненный мелкими льдинками воздух стал подобен пыли. Или туману. Ветер дул слева и спереди. Маленькие изящные сугробы образовались возле изгородей и столбов электропередачи. Их жутковатые формы уходили на восток, и казалось, будто весь мир наклонился в ту же сторону.

Ричер нашел поворот за милю до развязки, но выбраться из замерзшей колеи оказалось непросто. Ему пришлось совсем сбросить скорость и перебираться по одному колесу зараз — четыре попытки. Он нашел новую колею, ведущую на запад, и проехал еще пять миль на автопилоте. Затем повторил тот же маневр на следующем повороте и направился на север, в сторону лагеря. По этой дороге почти не ездили в последние дни, колеи не было, и передние колеса скользили и не очень слушались руля, мелкая ледяная пыль барабанила по ветровому стеклу. Дорога поднималась и опускалась, потом неожиданно сворачивала в сторону — без всякой на то причины. У нее был неправильный наклон, и Ричер решил, что гражданские инженеры оказались не на высоте, когда ее прокладывали. Джек сбросил скорость и полностью сосредоточился на управлении машиной, понимая, что, если он заедет в канаву, это окажется фатальным. Он замерзнет раньше, чем его оттуда вытащат. Даже проколотая шина грозила катастрофой. Болты наверняка примерзли насмерть.

Так он осторожно проехал пять миль, шесть и семь. Затем горизонт начал меняться. Дорога впереди стала шире, выпрямилась, исчезли бугры. И все это произошло как-то очень быстро и радикально. В призрачном воздухе возникла настоящая автострада. Может быть, даже более широкая и ровная. Шестнадцать полос. Великолепное сюрреалистичное шоссе гордо уходило вперед на целые две мили.

И оно было полностью очищено.

Нигде ни единой снежинки, только гладкий серый бетон, идеально чистый и посыпанный солью. На обочине стояли тщательно выровненные высокие сугробы, ледяной ветер прерии ударял в насыпь, и крошечные фрагменты льда парили на высоте в пять футов. Поверхность дороги была сухой, как в разгар лета.

Ричер притормозил и выехал на шоссе. Цепи громко застучали по бетону. Сцепление передних колес с покрытием стало идеальным. Он довел скорость до тридцати миль в час и покатил дальше, глядя вперед. Вскоре он уже смог разглядеть светлые пятна на горизонте — деревянные домики, выстроившиеся в два ровных ряда. Машина стучала цепями и вибрировала. Цепи на голом бетоне не слишком удобная штука.

Ричер продолжал ехать вперед.

Через полмили он заметил впереди какое-то движение. А еще через сотню ярдов понял, что происходит. Грузовики с опущенными снегоочистителями приводили в порядок шоссе. Их было довольно много — тридцать или даже сорок. А еще дальше грузные фигуры в черных одеяниях, выстроившись в линию, работали лопатами. Еще одна шеренга шагала вслед за ними и широкими движениями что-то разбрасывала — так на фермах кормят кур. Соль, скорее всего, мелкий гравий, песок или какие-то специальные химические соединения для борьбы со льдом. Или смесь всего перечисленного. Они приводили в порядок лагерь, чтобы тот выглядел так же безупречно, как шоссе.

Домики, сложенные из побеленных бревен, слегка потускнели. Не слишком новые, но еще и не старые. В конце левого ряда Ричер заметил заостренную крышу старого каменного здания, построенного из сланца, на крыше лежал снег толщиной в фут и торчали две одинаковые вычурные трубы. Крыши домиков были из рубероида. На каждой имелась дымовая труба. От одного конька к другому тянулись линии электропередачи. Двери домов соединяли бетонные дорожки, полностью очищенные от снега, который аккуратно сложили рядом. Вдоль домиков шел длинный ряд предметов, накрытых черным брезентом и похожих на кости домино. Очевидно, мотоциклы. Большие мотоциклы. Ричер насчитал около тридцати. Наверное, «харлеи», укрытые на зиму.

Ричер притормозил и остановился в пятидесяти ярдах. Все перестали работать и принялись разглядывать его машину. Руки в перчатках сжимают рукояти лопат, подбородки опущены на сложенные руки. Те, кто разбрасывали соль, остановились. За ними стали тормозить грузовики. Ветер уносил дым из выхлопных труб.