Данила понял, что нужно менять пластинку. Если Глеб поверит, что никакой цифры на застежке не было, он может расправиться с ним прямо сейчас.

Но по той же причине нужно было и дальше хранить злополучную цифру в секрете.

– Почему?

– Такой вот я упертый.

– Осел ты лесной.

– Может быть.

– Мы же с тобой по-хорошему...

– Ну, где же по-хорошему? Раздразнили меня, распяли.

– Мы думали, тебе понравится.

– Да нет, вы унизить меня хотели. Что ж, это у вас вышло...

– Унизить?! – скривился Глеб. – Что ты знаешь об унижениях?.. Короче, или ты называешь цифру, или пеняй на себя...

– Что ж, тогда пеняю на себя.

Лиза встала с кресла, с лисьей, хитро-хищной улыбкой подошла к Даниле, заглянула ему в глаза. И отрицательно покачала головой.

– Он не скажет.

– Скажет...

На этот раз Глеб действительно засучил рукава. И еще надел перчатки с обрезанными пальцами. Угрожающе подступил к Даниле, постоял немного, с упреком рассматривая его лицо, и вдруг с силой ударил кулаком в живот.

Удар тяжелый, резкий – Данила хоть и напряг пресс, но пришлось ему несладко. И еще удар, и еще... От боли у него выворачивались внутренности, к горлу поступил тошнотный ком, но вместо того, чтобы кривить страдальческую гримасу, он растягивал рот во всю ширину улыбки.

– Ему не больно, – с удивлением глядя на него, сказала Лиза.

– Сейчас, сейчас...

Глеб перенес огонь вверх, со всей силы смазал пленника по скуле.

– Мне правда не больно, – улыбнулся Данила. – Но по голове бить не советую. Я же контуженный, могу цифру забыть...

– Ничего, вспомнишь...

Глеб внял предупреждению, но истязания не прекратил. Со всей мочи ударил его ногой в пах. После чего Данила даже не пытался изображать улыбку – настолько скрутило его от боли.

– А вот это ты зря, – покачала головой Лиза. – Мы с Данилой еще не закончили начатое. Если он скажет цифру, мы обязательно с ним закончим. Так что не надо зверствовать, дорогой... И вообще, выйди, пожалуйста, мне нужно с ним поговорить...

Глеб изобразил короткий, но напряженным мыслительный процесс, кивнул, соглашаясь, и вышел из комнаты. А Лиза подошла к Даниле, пальцами нежно провела по его груди, скользнула вниз к животу. И выражение глаз такое, как у конезаводчика, любующегося породистым жеребцом.

– Я тебя не понимаю, Данила. Мы же всего лишь играли... Жизнь у нас такая, все у нас есть, поэтому все время хочется чего-то остренького. Вот и маемся. Поиграть с тобой немного захотели, думали, тебе понравится. А ты в позу встал, зачем?..

– Я похож на извращенца?

– Ты похож на зануду...

– Я ничего не скажу. И не надо ходить вокруг да около...

– Неужели ты хочешь умереть? – в ядовитой улыбке изогнула губы она.

– Это угроза?

– Нет, это предупреждение... Ты только не думай, что сейф нам очень важен. Просто интересно, не более того... Мы знали, что есть колье с информацией, но даже не искали его. Пока ты не появился...

– Считайте, что меня не было.

– Но ты же был. И цифру ты знаешь. Но почему-то упрямишься. Думаешь, что с тобою играют?.. Да, это игра. И мы просто можем забыть о ней. И о тебе тоже... Оставим тебя здесь, а через пару недель случайно зайдем сюда и увидим, что ты умер от голода...

– Скорее, я умру от жажды.

– А это ты сам выбирай, ладно? Или от голода, или от жажды, или ты просто скажешь нам цифру.

– Не скажу.

– Ну что ж, нам не к спеху...

Лиза, не прощаясь, вышла, но примерно через час вернулась снова, с какой-то склянкой. Это была бесцветная жидкость с резким запахом, которой она стала обмазывать Даниле плечи, грудь.

– Это муравьиная кислота. О-очень сексуально. Тебе должно понравиться...

Она ушла, истратив на него все содержимое банки. На этот раз попрощалась с ним, аж до завтрашнего утра.

Первое время Данила испытывал неудобства, которые могли досаждать человеку, распятому на цепях. Но потом поддала жару и кислота. Сначала стала краснеть и зудеть кожа, затем нервы. Хотелось расчесывать тело до мяса, но Данила не владел для этого руками.

Оставалось только терпеть невыносимые муки в робком ожидании, что тело привыкнет к ним и перестанет реагировать на раздражающие сигналы, которых становилось все больше и больше...

Муравьи прокусывали кожу, зудящими стрелами дырявили ее, рвали жилы, по кровотоку расползались по внутренностям тела. Они жрали сознание микроскопическими порциями... Данила дернулся, пытаясь сорвать с себя кандалы, но сил больше не было, за ночь в тщетной борьбе за свободу он исчерпал все свои мыслимые и немыслимые резервы...

– Что, больно? – взорвал сознание приятный по тембру, но мерзкий по своей природе голос.

Он раскрыл глаза и сквозь розовую дымку увидел Лизу. Похоже у нее снова случился криз на сексуальной почве: халат на ней медицинский из голубого шелка, короткий-короткий... А может, это у него непорядок в зрении... Присмотревшись, он принял вторую версию. Не было никакого халата. Это у Лизы платье такого цвета, и к тому же далеко не самое короткое. Но, в любом случае, выглядела бы она сексуально, если бы Данилу не изнасиловали муравьи.

– Нет, приятно. Как будто женщины всю ночь ласкали, – с фальшивой бравадой улыбнулся он.

– Так что, еще не денек оставить?

– Буду очень благодарен...

– А может, все-таки циферку скажешь?

– Девять... восемь... семь... шесть, пять, четыре, тридваодин.

– Скажи, ты на том свете тоже шутить будешь?

– А пошли туда вместе, узнаешь.

– Мне туда еще рано. У меня здесь дел хватает.

– Дальше извращаться будешь?

– Да, с тобой... Может, член тебе отрезать? – начала злиться Лиза.

– Вымочить в формальдегиде, залить эбоксидкой и в сейф на долгое хранение... Много таких в сейфе у твоего покойного мужа? Или там сплошь резина... Мягкая, шелковистая...

– Заткнись?

– Извращенцы...

– Я сказала, заткнись!

Лиза подошла к нему, сжимая в руке какую-то черную штуковину. К счастью, это не был искусственный фаллос. Лучше электрошокер, чем этакая чернуха... А именно электрошокер и держала в руке Лиза. И очень мощный. В чем Данила убедился на собственной шкуре. Высоковольтная встряска выкрутила наизнанку его внутренности, а затем и сознание.

Когда он пришел в себя, Лиза уже сидела в кресле.