Букет Цветочек не приняла и немного пошипела для профилактики, потому что я, видите ли, совсем распоясался, и нечего тут первый подвиг нарушать. А у нее еще три пары, не идти же на занятия с ромашками! И, пока мы вручали друг другу те треклятые цветы, букет немного помялся и истрепался. Пришлось с этим же букетом отправляться в обратный путь к машине.

Но я ей вечером завез другой, очень быстро, потому что работа, работа и еще раз работа. И отпуск зажали, а я бы взял. Жаль, что причина «ухаживание за строптивой пельмешкой» уважительной моим начальством не считалась.

В тот же день, видя зверское выражение на лице моего любимого друга и адвоката, отложил в сторону свои душевные переживания, напялил костюм купидона и занимался сводничеством Руса с его же студенткой, на которую он не запал, ну вот вообще…

В дверь кто-то аккуратно постучал, и на пороге возникла Слава, она же Мирослава или, как ее прозвали Лилечка с Синицыной, загрызайка. По-моему, девчонки придумали ей идеальное прозвище, прямо в суть заглянули.

— Привет, — хмуро произнесла она, пряча глаза.

— Здравствуй, птичка моя боевая, — оскалился я. — Входи, объяснительную мне напишешь.

Слава сморщила нос, прошла в кабинет и села на стул. Я протянул ей лист бумаги, ручку и образец. Откинулся на спинку стула и вздохнул. Слава мне никогда не нравилась. Она взяла в свои ладошки с острым кошачьим маникюром адвокатские яйца и превратила Логинова в ледяную сосульку.

А сколько она мне нервных клеток попортила… Один ее крик в трубку, что я, видите ли, на друга плохо влияю и таскаю его «по бабам», чего стоил…

— Как дела, Слава? — приподнял я бровь.

— Громов, иди в задницу!

— Фу, как некультурно. Мирослава, где твои изысканные манеры? Исчезли вместе с Логиновым? Или вчера в драке потеряла, когда мою девушку обвинила в том, что она спит с моим же другом?

— Если эта блондинка — твоя девушка, то так тебе и надо, Жека, — махнула рукой Мирослава.

— Она умеет давать сдачи, — испытывая непередаваемую гордость за Лилечку, умилился я.

А виной всему мой уважаемый друг Логинов Руслан, мать его, Евгеньевич, который свою личную жизнь превратил в санта-барбару. Моего друга не поделили его коллега по университету, преподаватель литературы, и его же девушка. Ебарь-террорист в костюмчике. Эпично мужик из командировки вернулся. И я, конечно, знал, что бабы бывают с прикукуем, но чтобы делить шкуру неубитого и ни разу не поцелованного профессора, — это даже для меня слишком, учитывая, что Рус клялся и божился, что с училкой литературы у него ничего не было.

Вот такие они, скромницы. Два раза в кафе сводил — а она уже имена вашим детям придумала и твой любимый шкаф в другой угол переставила, а потом и волосы выдрала твоей же девушке.

Слава богу, бывшей.

— Что писать? — нахмурила брови Мирослава.

— Правду. Я, такая-то такая, вчера днем вдруг решила найти любовницу своего парня. Перепутала с девушкой оперуполномоченного Громова — Лилией Дорониной — и устроила в студенческом кафе драку с преподавательницей литературы. Во время драки пострадали две студентки — Синицына и Доронина, которые пытались вас разнять. В кафе вызвали наряд, приехали инспектор ППС и оперуполномоченный Громов. Претензий ни к кому не имею, раскаиваюсь, точка.

— Жень, скажи честно, он в подружку твоей Дорониной влюблен, да? — тихо поинтересовалась Слава.

— Мирослава, — я закатил глаза, — какая разница, в кого он влюблен? В Александру Анатольевну, которая вчера дала тебе сдачи, в Полинку, да хоть в черта лысого. Не любит он тебя, понимаешь? Не созданы вы друг для друга. Разные детальки лего.

— Я пыталась подстроиться под него, сделать так, чтобы ему хорошо было.

Я скрипнул зубами, понимая, что начинаю дурынде боевой сочувствовать. В конце концов, она вчера тоже неслабо отхватила от «скромной» преподавательницы литературы.

Никогда женщин не пойму!

— Зря, — серьезно и душевно отрезал я. — Мы, Славка, не в идеальность влюбляемся, а в чудинки ваши. В тараканов в голове, в родинку под правым глазом, в запах, вкус, понимаешь? Не в ученые степени, не в цвет волос, а в недостатки. В харизму, в жизнь. Ты сама потухла и его огонь потушила. Потому что угодить пыталась. Русу партнер нужен, а не исполнительница, которая будет красить волосы под его пожелания. Допустим, он бы увлекся преподавательницей, ты бы что сделала? Пошла литературу изучать? Начала высоким стилем разговаривать? А если в студентку? Снова в институт бы поступила?

— Я просто хотела понять, что в ней есть такого, чего нет во мне?

— Жизнь, Слава! У нее глаза горят, она не уступает ему, не пытается казаться той, кем не является. Химия между ними, понимаешь? Искры!

— Значит, все-таки Полина, — по-своему поняла Слава.

— Без глупостей, — строго предупредил я.

Хотя уже понял, что и Лиля и Полина прекрасно могут постоять за себя. Но не защитить тоже не мог.

Наварил Логинов каши, а я должен разбираться. Вместо того чтобы с Цветочком на свидание идти, езжу к ней же на драку на вызовы. А потом тоже отгребаю, потому что Полина на Руса обиделась, а у Лилечки женская солидарность и она за подругу горой. А у меня снова свидание с ней обломилось.

Правда, она мне ночью все-таки сообщение написала. Пельмешка шла на сближение по траектории «шаг вперед, два назад», но я ее танец уже выучил и сильно давать заднюю не позволял.

Она тянулась ко мне. Опасливо, боязно, но тянулась. Как маленький котенок, сначала мочила лапку, пробовала, оценивала свои ощущения. Не горячо ли, не больно ли…

И я даже начал ловить от этого какой-то мазохистский кайф. От самого процесса приручения дикого котенка.

Я покосился на Славу, которая писала объяснительную, подумал и достал мобильный. Спросил у Артика, сколько пар сегодня у его группы. Багров, добрая душа, скинул мне расписание на всю неделю. Настоящий друг!

— Все? — Слава с тяжелым вздохом и протянула исписанный лист бумаги.

— Иди, — величественно согласился я.

— А эта… Александра Анатольевна уже была у тебя?

— Была, — кивнул я, — рано утром, четко к девяти ноль-ноль. У нее к тебе тоже претензий нет. Иди с богом и больше не дерись. К Лиле чтоб на километр