Адкинсон лениво наблюдал за его работой. Хорст смотрел на экраны. На них были видны три предмета — зеленые тени изображений от гидролокатора, по одному на каждый экран: на первом — их собственная Сфера, на третьем — тоннелепроходческая машина, а на среднем — глубоководный робот, известный под названием «снаряд». «Настоящая» видеокамера на борту была одна — крохотная беспроводная штучка с монитором чуть больше, чем визир перископа, и изображение видел только рулевой.

— Вошел в зацепление, — сказал Хорст.

— Понял. — Гроув пощелкал переключателями на пульте и повернул большой регулятор на девяносто градусов по часовой стрелке. — Увеличение мощности до семидесяти пяти процентов.

На панели рулевого раздался писк, за ним — тихое жужжание, которое, кажется, шло из ниоткуда и сразу отовсюду. После чего внизу живота появилось странное ощущение — это Сфера резко рванулась, словно воздушный шарик, который дернули за ниточку.

— Полный контакт, — сказал инженер.

Гроув взял микрофон из держателя.

— Диспетчер, говорит Сфера-один. Контакт со снарядом. Идем на спуск.

Хорст вернулся к своим джойстикам. Сфера снова пошла вниз, на этот раз более плавно — начался спуск в тоннель к рабочему участку.

Офицер еще раз покачал головой. Устройство аппарата было необычным, но еще удивительнее оказался способ его передвижения. Адкинсон привык к подводным лодкам с их балластными цистернами и управляемым дифферентом. Но на Сфере ничего подобного не было, ведь отверстия в наружном корпусе, даже самые маленькие, не допускались. Все заменял снаряд — автономное механическое устройство, расположенное в шахте под ними и спускавшееся к участку. К Сфере он крепился при помощи сильного электромагнитного поля, и когда опускался, то тянул за собой Сферу.

Перед погружением давление на станции и в Сфере уравнивалось. Потом она спускалась вниз, двигаясь за снарядом. А в конце смены Хорст, задачей которого и было управление роботом, просто отключал магнитное поле. Сфера, стремясь найти барометрическое равновесие с окружающей средой, поднималась вверх, пока не достигала станции, где и останавливалась.

Это было очень непривычно, впрочем, во время погружений, которые становились все глубже, работало безупречно. Такой способ движения действовал безотказно — если бы снаряд сломался или дал сбой, инженеру надо было бы всего-навсего отключить электромагниты раньше, и Сфера бы всплыла автоматически. Адкинсону не хотелось признаваться, но вся идея оказалась очень остроумной. Когда задумаешься, получается, что давление не оставляет тебе никакого другого выбора…

Ну вот, опять давление!

— Ноль минус тысяча футов условно, — произнес Гроув.

— Электромагнит на полной, — сказал Хорст. — Скорость спуска стабильная.

Адкинсон облизал губы. Давление не только заставляло придумывать экстравагантные решения, позволявшие работать на такой глубине, но и делало саму вахту долгой и изматывающей. Во-первых, крепкая, автономная, практически неразрушимая тоннелепроходческая машина прокладывала шахту примерно на десяток футов вниз, и образовавшуюся полость заполняла морская вода. Затем эту секцию тоннеля одевали в тюбинг, используя чрезвычайно сложные и точные в работе механические руки, прикрепленные к нижней части Сферы. Это и была работа Адкинсона, так же как и откачивание илистой взвеси из тоннеля — тут использовался вакуумный трубопровод, который выводил ее с участка к вытяжному клапану, установленному на океанском дне в сотне ярдов от станции. Все приходилось делать быстро и точно, иначе скальные и осадочные породы оползут и (боже сохрани!) погребут под собой тоннелепроходческую машину.

— Ноль минус две тысячи условно, — произнес рулевой.

Конечно, они отлично подготовлены, и процесс очень строго контролируется, чтобы такое могло случиться. Спасибо одному ненормальному старому пердуну — его, Адкинсона, работенка оказалась крайне тягостной, неприятной и изматывающей.

К концу их смены шахта углубится примерно еще на сотню футов — прямо вниз от станции, и для укрепления будет аккуратно обложена стальными тюбингами, а поскольку в тоннеле стоит морская вода, стальные конструкции не испытывают давления.

Про Сферу, однако, такого не скажешь…

Адкинсон приказал себе перестать думать об этом. Ему просто скучно, вот и все. Во время погружения его мысли часто сворачивают на мрачные темы. Да и настроение на станции ничуть не помогает избавиться от них — люди заболевают, кто-то ведет себя как полупомешанный, ходят слухи об очень странных вещах, которые то и дело появляются на участке из ила и скальных обломков и выходят к Сфере. Адкинсон стал гадать, не появится ли что-нибудь сегодня, во время его смены. Люди называют эти штуки подводными стражами.

Что же они оберегают?

— Ноль минус три тысячи футов, — сказал Гроув. — Скорость погружения уменьшилась.

Хорст посмотрел на свои экраны.

— Снаряд пошел медленнее.

Гроув нахмурился.

— Не так, как в тот раз?

«Тот раз» был накануне, когда у самой нижней точки шахты вдруг по необъяснимой причине снаряд на шестьдесят секунд перестал отвечать на команды. Адкинсон лениво размышлял о том, какой идиот додумался так назвать механизм. «Снаряд» подразумевает что-то компактное и гладкое. Но машина у них совсем не гладкая и ни в коей мере не компактная: при ближайшем рассмотрении выясняется, что это громоздкий робот чудовищного обличья.

— Нет, — ответил инженер. — Просто отклонение температуры. Через пару секунд пройдем.

Адкинсон осторожно поерзал в маленьком кресле, стараясь направить мысли в более благостном направлении. Вчера был на редкость тяжелый день. Накануне тоннелепроходческая машина преодолела нижнюю границу коренного слоя — второго слоя земной коры. Они будут первым экипажем, кто войдет в океанский слой — третий и самый глубокий уровень. Ниже уже находится Мохо… и то, что там их поджидает.

Адкинсону стало интересно, что они могут найти в океанском слое. Наверняка было известно только, что он самый тонкий из трех и самый малоизученный. В конце концов, даже при реализации международного проекта по бурению морского дна так глубоко не добирались. Сейчас они пришли туда, где не бывал еще ни один человек — надо будет это запомнить.

Адкинсон вздохнул, лениво подергал сложную рукоятку, управляющую работой механической руки — само собой, без проводов, поскольку ни гидравлика, ни проводка не должны были нарушать целостность обшивки Сферы. Адкинсону пришло в голову, что спуск мог бы идти гораздо быстрее, если бы компания была веселей. Но разговоры с Хорстом и Гроувом захватывают не больше, чем наблюдение за процессом высыхания краски.

— Ноль минус шесть тысяч, — сказал Гроув.

«Твою бы сестрицу сюда», — мрачно подумал Адкинсон.

Прошло еще десять минут — тишина нарушалась только редкими радиопереговорами между диспетчером и рулевым. Адкинсон выпрямился за пультом, только когда они достигли дна шахты. Теперь, когда он может приниматься за свою утомительную работу — взять полукруглый стальной тюбинг, спускаемый на тросе со станции, поставить его на место при помощи бесчисленных крошечных тяг, управляющих движением механической руки, и плотно закрепить его, — теперь время пойдет быстро.