Закончив поцелуй, он прижался лбом к моему лбу и скользнул рукой вниз по моей руке, к изгибу бедра, а затем к нижней части живота.

— У нас будет ребёнок.

Я широко улыбнулась, смаргивая слёзы… счастья, когда положила свою руку на его.

— Верно.

— Я даже не думал о ребёнке, солнышко. Но с того момента, как я узнал, что ты беременна, даже несмотря на всё происходящее, я знал, что хочу быть отцом.

— Мне знакомо это чувство. — Я сжала его руку. — Это было шокирующей новостью, но я сразу поняла, что хочу этого малыша.

— Ты будешь прекрасной матерью.

— Ты так думаешь?

Он отстранился, чтобы ему было видно моё лицо.

— Я это знаю. Почему ты в этом сомневаешься?

— У меня… у меня больше не было галлюцинаций или… провалов в памяти. Но это не значит, что этого больше может не быть. И я знаю, ты думаешь, что для меня всё будет по-другому, но я не могу не волноваться. Я хочу дать этому ребёнку то, чего не было у меня. Я хочу быть матерью, которая всегда рядом, а что, если… если нет?

Он снова коснулся моей щеки.

— Мы понятия не имеем, что ждёт нас завтра, но я могу обещать тебе, что ты не будешь одна. Если у тебя будут такие сложности, я здесь. У тебя есть я. У нашего ребёнка будем мы оба, несмотря ни на что, и у нас уже достаточно любви к этому малышу, чтобы этого было в избытке. Мы дадим ему или ей всё, что им когда-либо понадобится. — Он поцеловал меня в лоб. — Кроме того, у меня такое чувство, что этот ребёнок будет сильным. Он сможет справиться с чем угодно.

Я вздрогнула.

— Люси думает, что ребёнок уже сильный и полон решимости жить.

Кайден обнял меня, прижимая к себе.

— Я не сомневаюсь в этом ни на секунду, особенно когда ты носишь этого ребёнка. Я не знаю никого, человека или Фейри, более сильного и решительного, чем ты.

Я подняла голову, снова поцеловала его и впервые в жизни не почувствовала ни страха, ни гнева, ни беспокойства.

Мы оба прошли через собственный ад, чтобы попасть сюда. Мы это заслужили. Наш ребёнок это заслужил. Всё, что я чувствовала — это любовь.

Я стала целой.

Эпилог

Кайден

Развалившись на мягкой траве закрытого дворика за пределами отеля «Добрый Фейри», я наблюдал за своей малышкой, которая игралась с Динем. Брауни был, ну, размером с брауни в данный момент, его полупрозрачные крылья были почти невидимы в ярком, теплом солнечном свете, когда он застегнул молнию, а затем опустился вниз, оставаясь вне досягаемости пухлых маленьких пальцев Скорчи. Она смеялась и визжала, пытаясь прыгнуть в надежде поймать Диня, который дразнил ее, высунув язык и дергая за наполовину распущенную косичку. Со своими белокурыми волосами и глазами матери она была прыгающим лучом солнечного света.

Скорча.

Мое проклятое сердце словно сжалось в кулак. Назвать нашу дочь в честь моей сестры было идеей Брайтон, которая удивила меня, но я всем сердцем поддержал ее, как только оправился от шока. Забота, которая скрывалась за этим жестом, все еще душила меня и не переставала удивлять.

Я перевел взгляд на женщину, стоявшую за моей малышкой. Каждый раз, когда я видел ее, это случалось. Каждый чертов раз. В горле у меня застрял комок, и ощущение целостности, которое всегда приводило меня в полное оцепенение.

Волосы Брайтон были небрежно заплетены в косу, и несколько золотых прядей выскользнули, упав на ее щеку и шею, когда она поймала Скорчу, которая споткнулась в своей сотой попытке поймать Диня. Смеясь над тем, что говорил ей Динь, Брайтон убедилась, что Скорча держится на ногах как можно устойчивее, а затем отпустила ее.

Брайтон беспокоилась о том, какой матерью она будет, и я был прав, когда сказал ей, что не сомневаюсь, что она будет просто замечательной. Она точно знала, когда поймать нашу дочь и когда отпустить.

Мой взгляд жадно скользнул по ней. Поскольку ожидалось, что температура поднимется, сегодня утром она надела прозрачное темно-синее платье. С этими глупыми маленькими рюшами, за которыми мне хотелось следовать пальцами, языком, а потом и зубами. Они сводили меня с ума, особенно когда соскальзывали с ее плеч… как сейчас. Меня пронзила волна чистой, полной и абсолютной похоти. Уголки моих губ приподнялись, когда я наблюдал, как ветерок поднимает и треплет подол платья, играя с ее ногами. Это напомнило мне сегодняшнее утро, когда я проснулся, изголодавшись по ней, и увидел изгиб обнаженного бедра. Ее плоть выглядела такой одинокой, выглядывая из-под простыней, и я был более чем счастлив вновь представить прекрасное пространство кожи моей руке, а затем моим губам. К тому времени, как она проснулась, я уже добрался до места соединения ее бедер.

Она была лучшим завтраком, который я когда-либо ел.

Черт. Прямо сейчас я практически ощущал ее вкус на кончике языка.

Я поерзал на земле, давая себе немного больше пространства, пока отсчитывал часы до дневного сна Скорчи. Я снова был очень, очень голоден.

Казалось, почувствовав мое почти навязчивое желание, Брайтон посмотрела на меня. Наши взгляды встретились, когда я провел кончиком языка по верхней губе. Румянец вспыхнул на ее щеках, когда она покачала головой, но я почувствовал резкий подъем возбуждения. Это напомнило мне розы, пропитанные ванилью, и это было захватывающе.

По крайней мере раз в день я ловил себя на том, что удивляюсь, как вообще мне так чертовски повезло. И все еще были моменты, когда я не мог избавиться от чувства, что я не достоин ее, нашей дочери, и той жизни, которую мы строили вместе, будущего, которое нас ждало. Время, проведенное под чарами Зимней Королевы, все еще преследовало меня во сне и вторгалось в самые потаенные уголки моего сознания, но Брайтон всегда находила меня в такие моменты. То ли ночью, когда она прогоняла кошмары сладкими поцелуями, то ли когда я впадал в угрюмое молчание, и она была рядом, чтобы вырвать меня из объятий тьмы. Точно так же, как я был рядом, когда кошмар Арика находил ее. Я всегда напоминал ей, что она в безопасности. Я был прав насчет провалов в реальности. Больше у нее ничего никогда не было, но даже если бы и было, все было бы в порядке.

С нами все будет более чем в