Забираюсь на переднее сиденье, размышляя над магией, которой обладает мой будущий муж. То, что он сумел покорить и меня и мою кошку — очень удивительно. Он, наверное, имеет примесь кровей демонов-искусителей!

— Позвони сразу хозяйке квартиры и скажи, что отказываешься от аренды, — учит меня по дороге Гордей. — Пусть прямо сегодня вечером приезжает за ключами, чтобы нам больше на это не отвлекаться.

Я смеюсь. Мне так приятна его паранойя. Внутри всё булькает радостными пузырьками от счастья. И, главное, он же на полном серьёзе говорит, не играет, и от этого на его командирский тон совсем не хочется злиться.

В таких мелочах мне несложно подчиниться. Я делаю, как он просит, и Гордей вообще воодушевляется. Энергия в нем кипит. Сначала мы заезжаем в зоомагазин, где покупаем Шелли все новое на новое место жительства. Потом завозим её с пожитками в квартиру Варвина — кошка в шоке и не может пока определиться, радоваться ей роскоши, в которую она попала, или бояться чужого места. Я посыпаю её подстилку в домике кошачьей мятой, накладываю в миску корма, наливаю воды, показываю туалет, а Гордей раскладывает игрушки. И пока она занята обнюхиванием, мы тихонечко уходим.

В моей уже почти бывшей квартире управляемся быстро. Крупногабаритных вещей я не завела, все не особо ценное мы оставляем следующим квартирантам, совсем не ценное выносим на мусорку и остаётся собрать остатки вещей, которые я с собой в командировку не брала. В общем, уже к ужину мы возвращаемся в «Созвездие», и я весь вечер пытаюсь вжиться в роль настоящей хозяйки квартиры. Получается у меня пока не очень, но Гордей всячески помогает. Особенно хорошо ему удаётся внушить мне уверенность в себе ночью в нашей постели. Я засыпаю счастливой и удовлетворенной.

Глава 49

Но утром тревоги возвращаются.

— Лад, да перестань ты так трястись. Поешь нормально, — велит Гордей, не выдержав моих метаний по кухне. — Мои родители — воспитанные люди, ничего из ряда вон выходящего на обеде не будет.

Это он погорячился с заверениями.

…Мы встречаемся с моими, которые едут на двух машинах. Я сначала не поняла зачем, а потом разглядела на переднем сиденье рядом с дедом Аську. Вместе подъезжаем к шикарному особняку, спрятанному за высоким деревянным забором. Внутри вообще много чего из дерева: беседки, скамейки, фигурки — сразу понятно, что хозяин тесно связан с деревопереработкой. Матвей Михайлович и Виктория Павловна — я все же выяснила её отчество — встречают нас на крыльце и даже улыбаются. Правда, улыбка мамы Гордея больше напоминает оскал, но, возможно, это мне так от страха кажется.

— Проходите, проходите в дом, — говорит Варвин-старший, — всё уже собрались за столом. Там и познакомимся. Ждём только вас.

Я сжимаю руку Гордея. Кто «все»? Он пожимает плечами. Накануне он меня заверял, что его родители родственников созывать не станут, захотят в первый раз пообщаться в тесном кругу, а тут какие-то «все» нарисовались.

Проходим в дом. Родственников они действительно не позвали. Зато за столом сидит Мира Пунш и, судя по всему, её родители.

С таким скорбным видом сидят, как будто на поминки пришли.

В этот момент мне становится предельно ясно, что первый обед в доме будущих свекров я запомню навсегда.

— Вот дерьмо! — ругается тихо мне в затылок Гордей. — Главное — без паники, отобьемся.

А мне что-то так смешно становится, что я не могу сдержать улыбку и свечусь, как лампочка. Пунш смотрит на меня, недобро сощурив глаза, но Гордей берет на себя обязанности жениха и представляет меня и мою семью собравшимся.

— Знакомьтесь: моя невеста Лада Лебедева, глава семейства Лебедевых — Василий Иванович. Родители моей невесты Евгений Васильевич и Марина Викторовна, а это сестры Лады — Настя и Вероника.

Восхищаюсь памятью своего жениха. Всех запомнил!

— А мы родители Гордея, — подхватывает инициативу Варвин-старший, — Матвей и Виктория. Людмила и Станислав Прушкины, — наши ближайшие друзья, а Мира… их дочь. Давайте присядем и познакомимся ближе за обедом.

Мама и Аська прекрасно знают, кто такая Пунш — я вижу по их лицам, как факт её пребывания за столом им не нравится. Дед и отец находятся в счастливом неведении и подвоха не видят, рассаживаются за столом без всяких заминок. Но ничего! Вскоре хозяева дома это дело исправляют, плавно начиная гнуть свою линию.

…Спустя минут тридцать вежливых разговоров ни о чем Виктория вдруг говорит:

— А давайте обсудим свадьбу? Я, конечно, понимаю, что там и обсуждать толком нечего — тихая роспись и ужин в кругу своих организовываются в два счета, но все же я хочу внести предложение. Давайте откажемся от ресторана и поужинаем у нас? А то вдруг пресса или просто светские сплетники пронюхают.

Идея-то, может, и неплохая сама по себе, но сказана таким тоном, что даже дед хмурится и начинает подозревать неладное.

— Мы сами с Ладой решим, где и как пройдёт наша свадьба, — холодно бросает Гордей.

— У меня внучка замуж выходит, а не соседка по дому. Почему это она должна от кого-то прятаться? — интересуется дед угрюмо.

— Не переживайте, Василий Иванович, у нас с Ладой будет самая лучшая свадьба, — успокаивает деда Гордей.

— Но зачем же так тратиться, сынок? Вы же всего на год женитесь, а потом разведетесь, — искренне удивляется Виктория, и мой папа роняет вилку.

— Мама, что за глупости ты несёшь? — шипит мой будущий муж.

— Гордей, это я рассказала Виктории про спор на виллу, — сообщает Пунш трагическим голосом. — Твоя мама так страдала, я не могла на это смотреть. Мы всё же друг другу не чужие.

— Спасибо, милая, что бы я без тебя делала? — прикладывает благодарно руку к сердцу Виктория и смотрит на Пунш как на спасительницу.