– Да помню я, помню, Наташ… И все равно… Мы не вправе вмешиваться…

– Ну, знаешь! Вместо того чтобы укорять, лучше бы спасибо сказала за сестринское участие! Вот вечно вы так со мной… И ты, и Машка… Я стараюсь, а благодарности не дождешься…

– Не обижайся, Наташ. Просто я растерялась как-то… Не ожидала, что все так повернется.

– Но ведь хорошо повернулось, правда? Не будешь ты этого отрицать? Просто люди узнали то, что и должны были знать… Вот если бы они знали про Темочку да отказывались его признавать, то это был бы другой разговор! А так… Правильно я говорю, Митенька? – повернулась к нему с надеждой Наташа. – Хоть ты меня поддержи…

– Да, Наташ. Спасибо тебе, так сказать… за проявленную инициативу, – серьезно ответил Митя и даже поклонился слегка, и было непонятно, то ли он серьезно говорит, то ли пытается шутить неуклюже.

– Да ну тебя! Еще скажи, почетной грамотой награждаюсь! – обиженно отмахнулась Наташа. – И ты туда же, ей-богу! Не зря говорят: муж да жена – одна сатана! В другой раз ничего для вас делать не стану, если вы так… И вообще, я ж не для вас старалась, а для внука, для Темочки… А где он, кстати? Что-то притих…

– Да, и впрямь… – озабоченно прислушалась Катя. – Пойду в гостиную, гляну… Что-то давно его не слышно!

Темочка спал на диване, обняв плюшевого зайца. Сам уснул, не дождался положенного времени. Катя вернулась на кухню, проговорила извиняющимся шепотком:

– Заснул… Мы сегодня дневной сон пропустили, так получилось. Вот он и заснул раньше времени…

Она заметила, как Митя взъярился тихо, как вспыхнул в его глазах гневный вопрос – а по какой такой причине, мол, ребенок не выспался днем? Где это вы с ним были, интересно?

– Пойду его в кроватку с дивана перенесу. А ты, Мить, чаю еще Наташе налей… Хозяйничай без меня, я быстро!

Повернулась, ушла. Положила Темочку в кроватку, накрыла одеялом, постояла рядом еще немного…

Отчего-то было тревожно на душе. Как-то все завертелось в один клубок – и Наташины новости про Темочкиного папашу, и предстоящее выяснение отношений с Митей… А то, что выяснение отношений все-таки предстоит, было уже понятно. Если только вспомнить, с какими бешеными от гнева глазами он залетел домой…

Лёлин звонок вытащил ее из тревожных мыслей, но не успела она и слова сказать, как Лёля проговорила быстро:

– Мам, я сегодня поздно приду… Не теряй меня, ладно? Ну все, пока…

– Погоди! Погоди, Лёль! Мне сказать тебе кое-что надо!

– Потом, мам, потом… Я сейчас не могу говорить…

– Но это очень важно, Лёль!

– Все, мам, пока!

Телефон пискнул и отключился, и она долго смотрела на пустой дисплей с недоумением. Очень странный был голос у Лёльки, будто чужой. А может, он у нее такой, оттого что с Олегом встретилась? Наташа ведь говорила, он сегодня приедет… Но если даже и так, почему об этом просто не сказать? Или это не так уж и просто для Лёльки?

Темочка спал, разметав пухлые ручки, улыбался во сне. Не знал, что сейчас в жизни его матери происходит, да и в его маленькой жизни тоже. Пусть не знает пока, пусть спит… Пусть ему хорошие сны снятся.

Вздохнула, улыбнулась грустно. Надо на кухню идти, сколько можно сидеть тут и вздыхать…

Митя на кухне был один, сидел за столом, сцепив перед собой ладони.

– А Наташа где? – спросила Катя, усаживаясь напротив него.

– Ушла…

– Понятно. Лёлька только что мне звонила, Мить. Сказала, что придет поздно. Я хотела ей про Олега сказать, а она не стала меня слушать… И голос у нее был такой, знаешь… А может, они уже встретиться успели? Может, перезвонить ей и спросить, как думаешь?

– Да не надо, не звони. Я думаю, они и без нас как-нибудь разберутся. Придет домой и сама все расскажет. А если не расскажет, так и ладно. Будем жить как жили…

Митя вдруг остановился на середине фразы, будто осекся. Будто сказал что-то не так. Или неверную тональность выбрал. И следующая фраза прозвучала уже совсем по-другому, с ощутимой ноткой затаенного гнева:

– Или не будет как раньше? А, Кать? Ты ничего не хочешь мне сказать по этому поводу?

– По какому такому поводу, Мить?

– Ой, вот не надо сейчас этого, Кать, не надо! Лучше скажи мне прямо – у тебя кто-то есть, да?

– А у тебя? – с вызовом переспросила Катя, чуть подавшись вперед. И тут же обмякла, проговорила тихо, горестно улыбнувшись: – Хотя… Чего я тебя об этом спрашиваю? Ты ведь и не скрываешь… Кто я для тебя, чтобы такое скрывать? Всего лишь домашняя курица, с чувствами которой можно не считаться. Отрубить ей башку, выпотрошить да в суп ее, в суп…

– Ты мне не ответила! Я спрашиваю – есть у тебя кто-нибудь или нет? Говори!

Она слышала, как зазвенел гневом его голос. И глаза стали белыми, и желваки загуляли на скулах. И даже пожалела его в этот момент – понимала, как тяжко ему сейчас… И в то же время не торопилась ничего объяснять, потому что и сама толком не знала ответов на все вопросы. И впрямь, как надо считать, есть у нее Павел или нет? С одной стороны, вроде и есть, а с другой… Ничего же меж ними нет такого… Того самого, что Митя имеет в виду.

А Павел, наверное, взял и услышал ее на расстоянии. Потому что именно в этот момент зазвонил телефон, который она зачем-то положила перед собой, садясь за стол, и на дисплее высветилось: «Павел»…

И Митя тоже увидел. И она ничего не успела сообразить, как он цапнул ее телефон, принял вызов, заговорил быстро:

– Эй, мужик, слушай сюда! Поговорить бы надо, слышишь? И не по телефону! Кто, кто! Конь в пальто! Я муж той женщины, которой ты звонишь, понял? Ну так что, давай встретимся и потолкуем? Говори, куда мне прямо сейчас подъехать!

Катя сидела ни жива ни мертва, раскрывала рот, как рыба, выброшенная на берег. Потом протянула руку, хотела взять у Мити телефон, да где там! Его ладонь, сжимавшая телефон, была жесткой, словно камень.

– Да, понял… Через десять минут буду. Жди.

Митя отбросил от себя телефон, быстро встал из-за стола, ушел в прихожую. Катя бросилась за ним, приговаривая запоздало и возмущенно:

– Митя, постой! Не надо, Мить, слышишь? Он же ни в чем не виноват… Он даже не знал, что я… Не надо его трогать, Мить!

Митя не слушал. Быстро натянул ветровку, деловито охлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли ключи от машины. Уже в дверях Катя схватила его за локоть, проговорила жалобно, чуть не плача:

– Ну не надо, Мить, пожалуйста! Я сама тебе все объясню!

Он сердито выдернул руку, пытаясь выйти за дверь. Не взглянул на нее даже.

– Погоди, я с тобой поеду, слышишь? Я не пущу тебя одного! – снова ухватилась она за его локоть.

– Куда ты со мной поедешь, куда? Внука одного дома оставишь, что ли?