– Джордж говорит…

– Я не хочу знать, что говорит Джордж! Джордж скажет только то, что велит ему король или Елизавета Вудвилл. Йорки – наши враги, а ты встала на их сторону и стала ничем не лучше их!

Она тут же притянула меня к себе и прижала к моим губам палец:

– Замолчи! Не смей так говорить о них! Никогда!

Не задумываясь, я кусаю ее за палец, и она взвизгивает от боли и отдергивает руку, чтобы отвесить мне пощечину. Я вскрикиваю от боли и отталкиваю ее. Она ударяется спиной о стену, и мы обе сверлим друг друга ненавидящими взглядами. Внезапно я осознаю, что в комнате повисла оглушительная тишина и что мы окружены зрительницами, наблюдающими за нами с нескрываемым восторгом. Изабелла продолжает жечь меня взглядом, ее щеки пылают от ярости, а я чувствую, как моя злость куда-то уходит. Медленно, словно сонно, я поднимаю с пола ее эннен, упавший с головы, и протягиваю ей.

– Отправляйся в свою комнату, – шипит она мне, стараясь больше не смотреть в мою сторону.

– Иззи…

– Отправляйся в комнату и молись Пресвятой Деве о том, чтобы она наставила тебя на путь истинный. По-моему, ты просто сошла с ума, раз кусаешься как бешеная собака. Ты не достойна находиться в моем присутствии и не достойна присутствия моих дам. Ты глупая девчонка, злой испорченный ребенок, и больше не смей появляться мне на глаза!

Я иду в свою комнату, но не молюсь, а складываю одежду, чтобы связать ее в узел. Потом отправляюсь к сундуку, чтобы пересчитать все имеющиеся у меня деньги. Я собираюсь сбежать от Изабеллы и ее глупого мужа, потому что ни один из них не смеет указывать мне, что делать. Я лихорадочно и торопливо собираю и упаковываю вещи. Я была принцессой, невесткой самой королевы-волчицы. Неужели я позволю собственной сестре превратить себя в нищенку, сначала полностью зависящую от нее и ее мужа, потом и от своего собственного? Я – Невилл из рода Уориков, неужели я позволю себе стать никем?

Вот уже узелок с вещами у меня в руках, а дорожный плащ накинут на плечи. Я подкрадываюсь к двери и прислушиваюсь. В зале царит обычная суета, там накрывают стол для ужина. Я слышу, как мальчик-слуга укладывает принесенные поленья в камин, а потом уносит выбранную из него золу. До меня доносится стук подстолий, на которые укладываются столешницы, скрип деревянных ножек скамей, которые придвигают к столу от стен. Я могу незаметно проскользнуть мимо всех них.

Короткое мгновение я стою на пороге, слушая, как колотится мое сердце, готовая в любой момент броситься бежать. А потом я останавливаюсь. Я никуда не иду. Весь восторг, вся решительность покидают меня капля за каплей. Я закрываю дверь, возвращаюсь в комнату и сажусь на край своей кровати. Мне некуда идти. Для того чтобы добраться до матери, мне придется предпринять длительное путешествие по всей Англии, а я не знаю дороги, у меня нет провожатого, да и в конце путешествия меня ждет монастырь и затворничество, что сродни тюремному заключению. Король Эдуард, несмотря на лучезарные улыбки и легкое прощение, с легкостью запрет меня в монастыре и сочтет это простым решением незначительного недоразумения. Если я отправлюсь в замок Уорик, то старые слуги отца могут принять меня с любовью и теплом, но я знаю, что Джордж уже поставил туда нового управляющего, который либо запрет меня, чтобы потом передать Джорджу и Изабелле, либо просто накроет мое лицо подушкой, пока я буду спать.

Я понимаю, что, хоть я и не нахожусь под замком, как моя свекровь, Маргарита Анжуйская, в Тауэре или моя мать в аббатстве Бьюлли, я тоже не свободна. Не имея средств, чтобы нанять себе провожатых и охрану, без имени и титула, чтобы повелевать, я не могу выбраться отсюда. А для того чтобы выбраться, мне необходимо найти человека, который дал бы мне охрану и помог вернуть мое наследство. Мне необходим союзник, кто-то, обладающий деньгами и небольшой армией.

Я бросаю свой дорожный узел и усаживаюсь на кровать, скрестив ноги и опустив подбородок на руки. Я ненавижу Изабеллу за то, что она это допустила. Она лишила меня достоинства, а это хуже, чем поражение при Тьюксбери. Там была битва на открытом поле, где, кроме меня, было много проигравших. Здесь же я одна, и против меня настроена моя родная сестра, заставляя страдать только меня. Она позволила врагам превратить меня в ничтожество, и этого я ей никогда не прощу.

Вестминстерский дворец, Лондон

Рождество, 1471 год

Изабелла и Джордж посещают короля и его королеву в их прекрасном дворце на роскошном рождественском празднестве, где царит радостный дух единения со старыми друзьями и союзниками. Он стал истинным воплощением красоты, изящества и королевской милости. Никогда ранее Англия не видела таких торжеств. Лондон гудит от разговоров о том, как богато и удивительно празднество, устроенное восстановленным двором. Король тратит только что добытое в боях богатство на роскошные наряды для своей королевы и принцесс, и все они выполняются по последним новомодным веяниям, доносящимся до Англии из Бургундии: от загнутых вверх носиков туфель до ярких цветов на их накидках. Каждый вечер Елизавета поражает гостей за столом, сервированным золотой посудой новыми украшениями с драгоценными камнями. Каждый день двор устраивает новое празднество, демонстрирующее и провозглашающее их великую власть: там есть и музыка, и танцы, и турниры с лодочными прогулками по холодной реке, маскарады и все мыслимые развлечения.

Брат королевы, Энтони Вудвилл, устраивает настоящую битву ученых, во время которой теологи и исследователи Библии спорят о правильности переводов арабских текстов. Король тайно проникает в дамские покои и под всеобщий визг под видом пирата срывает с их рук и шей украшения, чтобы заменить их на более дорогие и изысканные. Королева, с сыном на руках, матерью и дочерьми подле себя, радостно смеется каждый день рождественских празднеств.

Только я ничего из этого не вижу. Вместе с домочадцами Изабеллы и Джорджа я живу в праздном Вестминстерском дворце, но меня не зовут на обеды и ужины за общий стол, потому что мне, дочери некогда великого человека, вдовствующей принцессе, там не место. Меня держат вдали от всех как вдову претендента на трон, нашедшего свою бесславную погибель, и дочь изменника. Мои комнаты окнами выходят на реку рядом с садом, и трапезу мне приносят и накрывают прямо в них. Дважды в день я хожу в королевскую часовню и там сижу позади Изабеллы с покаянно опущенной головой, не смея заговорить ни с королем, ни с королевой. Когда они проходят мимо меня, я опускаюсь в глубоком реверансе, и никто из них меня просто не замечает.

Моя мать по-прежнему томится взаперти в аббатстве Бьюлли, правда, уже больше никто не делает вида, что она удалилась туда по собственной воле в поисках уединенной жизни. Все прекрасно понимают, что она – пленница короля и что он никогда ее оттуда не выпустит. Моя свекровь содержится в Тауэре, в комнатах, принадлежавших ее почившему мужу. Говорят, она ежедневно молится за упокой души своего мужа и сына.

Я знаю, насколько обездоленной она себя чувствует, а я ее сына даже не любила. И теперь меня, последнюю женщину, уцелевшую после попытки свергнуть Эдуарда с трона, держит взаперти моя же родная сестра. Я пленница, а ее дом – моя тюрьма. Все идет по молчаливо одобренному обществом сценарию: Джордж и Изабелла спасли меня от опасности на поле боя, взяли к себе под свое заботливое крыло, став моими попечителями, и теперь я живу в любви и благости в их гостеприимном доме. Они якобы помогают мне прийти в себя после ужасов, пережитых в битвах и погонях, тяготах супружества, заключенного против моей воли, и переждать траур. Однако всем и без того известна тщательно скрываемая правда: они не просто мои опекуны, а тюремщики, такие же, как стражники в Тауэре, следящие за моей свекровью, и монахи в аббатстве Бьюлли, присматривающие за матерью. Мы трое оказались в неволе, без денег, друзей и надежд. Мать пишет мне и требует, чтобы я замолвила о ней слово перед сестрой, Джорджем и самим королем. Я же в своих коротких ответах говорю ей, что со мной самой никто не разговаривает – мне лишь отдают приказы, и что ей придется самой побеспокоиться о своей свободе, и что ей не следовало загонять себя в угол, прятаться за запертой дверью.