– Не только адрес, говорю, дала.

– А что еще? – Женькин голос едва не сорвался на писк.

– Ты сам прекрасно знаешь… Она за мной ездила, мы вместе с ней сюда приехали. В гостинице ночевали, в спальном вагоне домой ехали.

– Зачем ты это мне говоришь? – Казалось, Женька вот-вот расплачется. Я не хочу ничего знать!

– Не хочешь?! Ты же жениться на ней хочешь! Она будет гулять налево-направо, а ты будешь делать вид, что ничего не происходит?

Женька обхватил руками голову, зажмурил глаза и, сдавленно простонав, опустился в кресло.

– Что, хреново? – безжалостно усмехнулся Глеб.

– Не то слово! Но у тебя ничего не выйдет!

– Что у меня не выйдет?

– Я знаю, ты нарочно мне это говоришь. Хочешь, чтобы Ксюха к тебе ушла.

– Я хочу? Да нет, уже не хочу… Просто ты должен все знать.

– Зачем?

– Что тебя с ней ждет, должен знать.

– Я знаю.

– И что?

– Не сыпь мне соль на рану… Сходи за бутылкой, ладно?

– Не вопрос.

Ксюха обещала сегодня у Женьки не появляться, и, в принципе, Глеб мог здесь даже переночевать, но не будет. Как бы Нинка не прискакала. Не хочет он видеться с ней. Не хочет, и точка.

– Нинке только не звони, – открывая дверь, сказал он.

– Да нет, не буду… – покачал головой Женька. – Да она и не придет.

– Почему?

– Она тебя ждет, но как собачонка за тобой бегать не собирается… Сколько ты ей писем из колонии написал?

Отвечать на вопрос Глеб не стал. Он действительно не писал Нине и раскаиваться по этому поводу не собирался. Равно как и оправдываться перед ее братом.

Денег у него совсем чуть-чуть, как раз на пару бутылок водки и хватит. А меньше брать – только себя дразнить. Пить так пить…

А выпить Глебу хотелось. С Женькой все точки над «i» надо расставить. Ну и Нину по пьяной лавочке можно вызвонить. Она ведь приедет, если он позовет…

Глеб вышел из магазина и остановился в раздумье, не зная, куда идти. Если к Женьке, то с ним ведь и до Нинки допиться можно…

– Мужчина, чего вы проход загораживаете? – услышал он чей-то знакомый голос.

Глеб оглянулся и увидел Катю.

– Ты?! – Она удивилась не меньше, узнав его.

– Привет!

– Ну здравствуй… – Катя завороженно смотрела на него, но тут вспомнила, кто убил Севу, и ее брови поползли к переносице.

– Все, ухожу. – Меньше всего ему сейчас хотелось объяснять, как все вышло тогда, три года назад, и почему.

– Куда уходишь?

– Дела…

В пакете у Глеба звякнуло, и Катя ехидно усмехнулась:

– Понятно.

– Я пошел, если понятно.

Уйти ему не удалось. Катя догнала его, схватила за руку, остановила.

– Ты убил моего мужа и так просто хочешь уйти? – возмущенно спросила она.

– Я его не убивал.

– Ну жена твоя!.. Только я в это не верю! И суд тебя приговорил, а не твою жену!

– Моя жена сама по себе, и я – тоже. Так что не надо меня грузить.

Он снова попробовал уйти от нее, но Катя так вцепилась в рукав его куртки, что ткань затрещала по швам.

– Ты так просто не уйдешь!

– Твой муж был козлом, и ты сама прекрасно это знаешь. Он решил, что ему все можно. А так не бывает. Человек должен быть в берегах… И ты, Катя, из берегов не выходи.

– Мой муж был козлом, – обессиленно, как ему показалось, проговорила она. – Но ведь он был.

– Мне жаль. Тебя жаль. Если ты его любила.

– Любила.

– Сева сам во всем был виноват. И ты это понимаешь.

– Понимаю.

– Три года уже прошло.

– Три года, – эхом отозвалась Катя.

– Хорошо выглядишь. Очень хорошо.

– А ты не очень.

– Не очень, это мягко говоря, – самокритично усмехнулся Глеб.

– Не следит за тобой жена.

– Я же говорю, она сама по себе.

– Вы что, развелись?

– Ну по факту – да.

– Понятно… И куда ты сейчас идешь?

– Да так… – пожал он плечами.

– Не хочешь туда идти?

– Тебе какая разница?

– Ну… – Катя смущенно отвела глаза в сторону. – Может, ко мне?

– У тебя дом или квартира?

– Квартира… Ну ты же был…

– Тогда тебе пистолет с глушителем нужен, а то соседи по квартире услышат, ментов могут вызвать. Когда ты меня убивать будешь. Зачем тебе садиться в расцвете сил?

Глеб говорил всерьез, поэтому Катя какое-то время пытливо всматривалась в него, а потом криво усмехнулась:

– Шутишь?

– С Севой тоже, может, шутили, а где он сейчас?

– Кто шутил?

– Ну, Нина.

– Я не шучу.

– Тем более.

– Что тем более? Тебе страшно?

– Ну, хорошо, поехали к тебе.

Не очень-то Глеб хотел ехать к ней, но так уж вышло, что он стал заложником собственной шутки. А может, и не совсем шутки… Возможно, Катя действительно заманивала его в ловушку. Но даже если это так, все равно смешно ее бояться. А что бы она сама не подняла его на смех, надо было ехать к ней.

И все-таки, усаживаясь в машину, Глеб вдруг понял, что совершает большую ошибку. Не стоило ему принимать это приглашение. Но и назад уже не повернешь…

Квартира все та же, а обстановка другая. Мебель вроде бы знакомая, но расставлена по-другому, и ремонт совсем свежий. Комфортно в доме у Кати, именно к этому она, должно быть, и стремилась, а может, помимо того, хотела, чтобы ей здесь ничего не напоминало Севу.

И следов мужского присутствия Глеб здесь не заметил. Не было в прихожей тапочек мужского размера, нос не улавливал запаха носков, и в ванной не было бритвенных принадлежностей. Зубная щетка только одна, с розовой ручкой. В спальню Глеб не заходил, но если там нет на трюмо мужского одеколона, то можно смело сказать, что Катя живет одна. Что ж, он, в принципе, не прочь скрасить ее одиночество. А утром уйдет, если, конечно, доживет до утра…

– Ты правда думаешь, что я собралась тебя убить? – с шальными искорками в глазах спросила Катя.

Все у нее хорошо – и квартира, и машина, и шуба. Только вот фасон одежды остался прежним. Шуба длинная, а платье короткое, с вызывающим декольте. И сапоги-ботфорты на шпильке. Глеб далек был от мира женской моды, но даже он мог сказать, что стилем Катя не блещет.