Светлана Павлова, Алла была с ней, тоже стала ее убеждать, и не в первый, как выяснилось, раз. И Ларионова сдалась. Тем более что в запасе был чуть ли не год.

В апреле Ларин с другом и Павлова с приятельницей отправились в турпоездку в Египет. Очень хотели взять с собой Аллу, но она категорически отказалась: боялась подвести Шалевича и вообще была настроена на работу.

Алла Ларионова и Николай Рыбников на съемочной площадке фильма «Седьмое небо». 1971 г.

Где-то в середине апреля Ларионова с группой кинематографистов поехала в Белгород. Вообще-то туда должен был поехать, рассказывала Гладунко, киноактер и режиссер Борис Токарев, ее муж, но по какой-то причине не смог, и Алла как бы заменила его. Вернулась она оттуда в двадцатых числах апреля. Прилетели обратно и египтяне, 24 апреля. Ларин хотел сразу же заехать к ней, чтобы вручить купленный за границей подарок. Но она отложила встречу на следующий день: пожаловалась на усталость и неважное самочувствие.

Почувствовала она себя плохо еще в Белгороде: ныло сердце, поташнивало. Ей сделали кардиограмму. Спросили: не полежит ли она в больнице? В больницу она не легла, отложила это до Москвы. Решила, как всегда, обойтись лекарствами. Вроде стало легче, и она даже съездила в Подмосковье с выступлением. На вторник 25 апреля наметила посетить врача.

Понедельник 24 апреля получился суматошным. Было много звонков, как всегда после ее отсутствия дома. Из Египта вернулись друзья, жаждали встречи. Светлана Павлова привезла ей в подарок скарабея, которому она очень обрадовалась, потому что верила в чудодейственную силу амулета. Они зашли в гости к «третьей сестре» – Татьяне Роговой, немного посидели. Ела Алла осторожно, ссылаясь на то, что, наверное, отравилась чем-то в Белгороде или напринимала слишком много лекарств.

В тот день она решила пораньше лечь спать, предупредила всех, что отключит телефон. Полдвенадцатого ночи курила на балконе…

Утром 25-го в квартиру Светланы Павловой позвонили. То был зять Ларионовой, муж младшей дочери. Накануне они договорились, что он проводит ее к врачу. «Стучу, стучу к ней, – сказал он, – не открывает. Такое впечатление, что ее нет дома». Позвонили по телефону – безрезультатно. Может быть, отключен, а может быть, она действительно куда-то ушла. На всякий случай позвонили в поликлинику. Там ее нет, врач ждет ее к назначенному часу. Спустились на шестой этаж с запасным ключом. Оказалось, что дверь заперта изнутри и ключ не вынут…

Было страшно подумать о том, что произошло. Вызвали службу спасения, дочерей. Вскрыли дверь. Все происходящее записывалось видеокамерой. Алена попросила не делать съемку. Но ей объяснили, что в ситуациях, как эта, по инструкции положено все фиксировать на пленку.

Ларионова лежала в постели, свернувшись калачиком, будто спала. Врачи определили, что умерла она в 3 часа ночи, во сне. Было это 25 апреля 2000 года, на Страстной неделе, под Пасху.

Уже когда ее не стало, врач посмотрел кардиограмму, ту самую, что ей делали в Белгороде. Оказывается, у нее был инфаркт, а не отравление, как она полагала. Но как получилось, что белгородские медики проглядели его? А если не проглядели, то почему не поставили в известность об опасном диагнозе Ларионову? Она бы точно тогда легла в больницу, а не поехала в Москву, и может быть, в этом случае рокового исхода удалось бы избежать. Но что теперь гадать, что попусту сокрушаться?

… Прощались с Аллой Ларионовой в Белом зале Дома кино. Проводить ее пришло очень много народа. Она утопала в цветах. Не только близкие и друзья, а просто люди, старые и молодые, не могли сдержать слез. Среди венков был венок от президента Путина. На Троекуровское кладбище, где рядом с Николаем Рыбниковым ее похоронили, проститься с ней приехала Наина Ельцина. Она положила на могилу огромный букет белых роз.

…После смерти Аллы Ларионовой в газетах и журналах появилось много статей и очерков, в которых говорилось о любви к ней, отдавалась дань уважения замечательной актрисе, красивейшей женщине, человеку редких душевных качеств.

Свои «Воспоминания об Аллочке» кинорежиссер Георгий Натансон, тот самый Жора Натансон, который познакомился с ней, когда она была еще старшеклассницей, и предложил ее Птушко на роль Любавы, закончил так: «Прости, дорогая Аллочка, что я не смог выполнить свое обещание – снять тебя в своем новом фильме.

Я всегда буду хранить о тебе добрую память. Ты сумела открыть во мне чувство преклонения перед Женщиной.

Великое за то тебе спасибо!».

В передаче, посвященной памяти актрисы, Вячеслав Шалевич сказал:

– Ларионова первый раз вышла на театральную сцену практически восемь лет назад в нашем спектакле «Коварство, деньги и любовь». Она играла в трех новеллах три разных образа: Антонину, затем старуху, в гротесковом рисунке, абсолютно преображаясь, и – мамашу в «Свадьбе». Она у нас пела, хотя заверяла всех, что не умеет петь. Умела, и хорошо. Перед выходом на сцену всегда очень волновалась. И радовалась, когда видела, как ее принимает зритель. Она никогда его не разочаровывала и всегда уходила с овациями.

В воскресенье 23 апреля, когда я ей позвонил, она только что приехала с гастролей из Белгорода. Я попросил ее сыграть в Нашем театре имени Рубена Симонова в маленькой новелле за одну актрису, которая никак не могла играть в этот день. Она с радостью согласилась. Это был действительно трудовой подвиг.

Она была чудотворно легкий человек. Играя с ней в спектакле, мы каждый раз вновь и вновь убеждались в ее поистине звездной популярности. Я уже не говорю о России, я говорю о тех, кто отошел от России и помнит до сегодняшнего времени Аллу Дмитриевну Ларионову, живя в Алма-Ате, Ташкенте, Бишкеке, о русских людях в Австралии, Канаде, Израиле. Вместе с ней и мы пережили чудные мгновения жизни.

В проникновенных словах выразил чувства многих людей Василий Лановой:

– Ее знал весь народ. Ее звали просто «Ларионова» – профессора, академики, а в деревнях – «наша красавица».

Это ли не есть вершина отношения к человеку, звезда он или не звезда? «Наша»! У нее была державная российская красота. Державная. Ни одной западной полузачуханной даме и не снилось то, что излучало ее лицо. То был иконный лик в сочетании с поразительно открытым добрым началом, которое изливала ее душа. Немногие актеры вызывают такое чувство. Особенно сегодняшние «миллиметровщики», которые пришли в кинематограф на прагматических началах и не понимают, почему их не принимают так, как до сих пор все принимают Аллу Ларионову. Она была редким созданием природы. И – ушла… Мне вспоминаются замечательные строки поэта Василия Жуковского:

…На этом фоне как пощечина, как несмываемое оскорбление памяти актрисы воспринимается статейка, опубликованная примерно месяц спустя после ее смерти.