Динамик умолк. Щербак оглядел свою бригаду, криво усмехнулся:

– Ну, что, ребята, на скуку жаловались? Вот и конец нашим каникулам у моря, наверное… Сейчас поедут в город. За ним мотоцикл, Сергей на машине пусть с интервалом следом едет, чтобы глаза не мозолить.

Он включил скайп, дождался, пока на экране появится лицо Дворкина и заговорил:

– Затишье кончилось, Сергей Васильевич. Сегодня утром на базу отдыха доставили мороженую рыбу в коробках. Судя по всему, катаны заложены в эти коробки. В холле еще стоит агрегат для вакуумной упаковки, замечена рыба, которую вынули из коробок для того, чтобы там поместились мечи…

– «Замечена»? Ты был там?

– Был, вместе с электриками. Сумели поставить две «радиозакладки» с сим-картами, по одной уже перехвачен любопытный разговор. И телефонный, и с глазу на глаз. У Алдошина похищен ребенок – ему сообщила жена. Он практически уверен, что это дело рук Семенова. Собирается ехать в Южно-Сахалинск. Своему телохранителю москвич ехать, видимо, запретил. Тот попросил присмотреть за Алдошиным и его другом какому-то Егору – вероятно, местный деятель.

– Весело у вас там! Похищение по сводкам проходит?

Щербак покосился на оперативника, как раз связывающегося с оперативным дежурным по городу. Опер отрицательно покачал головой.

– Полиция пока не в курсе, Сергей Васильевич.

– Звони своему другу, Кирьянову, – велел Дворкин. – Киднепиннг – дело серьезное, пусть дожимает судейских, берет санкцию на прослушку телефонов Алдошина, его жены. Срочно! Так, теперь с рыбой. Ее вывезли?

– Так точно. Коробки с «сюрпризом» на морозильнике у фирмы, которая занимается оптовыми поставками рыбопродукции в Москву. Вагоны-рефрижераторы уходят отсюда на материк каждый день. Как теперь отследить наши коробки – ума не приложу! Это хуже, чем иголку в стоге сена искать.

– Разберемся. Ты с базы снимайся, там уже теперь делать нечего. Перемещайся в город, только предварительно с Кирьяновым свяжись! Хорошо бы, если б он дожал судейских до той поры, пока ты до города доберешься. С Алдошина глаз не спускать! Давай, Олег, действуй!

Экран погас.

– С базы выезжает микроавтобус Алдошина, – доложил один из оперов. – В машине трое.

– Мотоциклист готов? Сереге в машину звякните. Собираемся, парни! А я сейчас вашему начальству звонить буду…

г. Отиай (Долинск), весна-лето 1946 года

Старший оперуполномоченный Особого отдела контрразведки СМЕРШ Евгений Забродкин спрыгнул с заднего колеса «студебекера», откуда заглядывал в потрепанный кузов, отряхнул ладони и покосился на топтавшихся у кабины рядом с водителем конвоиров:

– Ну, а этого, который у кабины обделанный сидит – тоже в покойницкую повезете? Вытаскивайте его оттуда, байстрюки! Или мне прикажете вашу работу исполнять?!

– Боится он. Не хочет вылазить! – шмыгнул носом конвоир постарше, пытаясь приладить на место полуоторванный погон с двумя грязноватыми лычками младшего сержанта. – В тайге его еле из-под валежника выманили, штыком пришлось «подбадривать», покеда в кузов не загнали… Вот, погон, считай, напрочь оторвал! И тут забился под скамью и воеть только…

– А тут не лес, товарышш лейтенант! – искательно улыбнулся второй конвоир. – Тут люди кругом, не пошшекотаишь самурая-то! Вон же убогий, звар’яцелы чалавек, кажуть!

– Убогий? – Лейтенант с интересом поглядел на бесхитростное лицо паренька: – Сам-то откуда будешь, «чалавек»? Беларусь?

– Ага, с-под Могилева мы, – радостно заулыбался парнишка.

– Это хорошо, что с-под Могилева. Только япончика-то из кузова вытаскивать надо, хлопчики! Давайте живенько, и так людей на улице собрали! – Лейтенант повернулся к шоферу: – А остатних – в покойницкую, при райбольнице!

Шофер пожал плечами: туда так туда!

Под строгим взглядом лейтенанта конвоиры, повздыхав, полезли в высокий кузов. Долго там громыхали, вполголоса матерились, потом все же вытащили из-под лавки и положили животом на борт японца в солдатской форме. Тот поскуливал, намертво вцепившись в ободранные доски, а конвоиры, похоже, всерьез обозлились и выпихивали его как могли.

– Прими ж ты его! – прикрикнул лейтенант на шофера. – Чего в руль свой вцепился? Никто не отнимет! Эти дундуки сейчас его головой об землю «приложат» ведь! И будет у нас еще один мертвяк!

Изловчившись, шофер ухватил пленного за воротник и стянул его борта, еле успев подхватить у самой земли. Конвоиры ссыпались следом, подхватили японца, норовившего спрятаться под машиной, поволокли в отдел. Лейтенант Забродкин покачал головой, оглянулся на стоящих неподалеку молчаливых женщин и пошел следом. Дело было тухлым, и к бабке не ходи… Такого не разговоришь…

– Молчит, товарищ капитан! – докладывал он через час заместителю начальника Особого отдела. – Забился в угол и скулит только. Сильно напуган!

– А с трупами что?

– А что с ними может быть, товарищ капитан? Разлагаются потихоньку… Главврач райбольницы шумит, грозит в штаб Армии жалобу написать. Ледник растаял, добрых покойников держать негде, а мы им бандюг мертвых из тайги возим и возим…

– Сколько уже за месяц навозил, Забродкин?

– Вместе с этими пятнадцать будет, товарищ капитан! Который живой – шестнадцатый…

– М-да… Плохо работаешь, Забродкин! Четвертый эпизод в тайге уже, а у тебя ни подозреваемого, ни версии стоящей! Плохо! И этого, спятившего, у нас не держи – сдай в больничку, если он сумасшедший!

– Почему версий нет? – обиделся лейтенант. – Есть версия, снайпер орудует в тайге! У всех убитых по одной сквозной дырке в голове. Пуль в головенках нету, из винтаря садит…

– И что за снайпер такой может быть, Забродкин? Откуда он такой взялся, народный мститель, а? Что осведомители твои думают? Убивают-то их братьёв, японцев!

Лейтенант пожал плечами: а что могут думать осведомители, коли они все городские, а снайпер в тайге охоту открыл?

Была у Забродкина, правда, одна зацепка. Но хлипкая очень, основанная на предположениях одного из его осведомителей. Тот утверждал, что таинственный снайпер есть не кто иной, как Охотник-гиляк, чью семью японские солдаты всю зиму держали в заложниках, а потом по какой-то причине так всех и порешили.

Что ж, мотив для мести был достаточно убедительным, и Забродкин попытался разыскать Охотника. Но где же его сыщешь? Всю свою длинную жизнь он был, как говорится, перекати-поле, кочевал по острову где хотел, и никакие власти ему указом не были. Попав после операции по ликвидации японской банды в местную райбольницу с контузией, Охотник отлежал там пару месяцев – и снова ушел в тайгу.

Лейтенант-дознаватель, воспользовавшись приказом начальства, сдал сошедшего с ума японского окруженца в больницу. И там, выдержав очередной «бой» с главным врачом Павленком, попытал его на всякий случай – не оставил ли гиляк каких-то сведений о своем возможном местопребывании?