– Заковать принца в магические блоки, рассчитанные на архимага, – промурлыкал Арман-Улл. Офицер лишь кивнул в знак того, что слышал и все понял. – И выкинуть куда-нибудь на Белую сторону. В самое сердце Белой стороны. Пусть покорчится перед смертью как следует.

И отвернулся, довольный, что так ловко обрек нелюбимого сына на мучительную смерть, да еще и сумел извлечь из этого выгоду. Моргана никогда не узнает, что ее любимого брата умертвили так жестоко, ведь для мага низкого уровня, каким считался Руин, блоки архимага – это смерть, причем невидимая и бескровная. Блоки, рассчитанные на высокий уровень, слабого мага высасывают досуха.

А уж о Белой стороне и говорить нечего. Черному магу в средоточии белой магии будет так же «уютно», как мыши в банке с серной кислотой. Эти две магии несовместимы, их насильственное сближение вызывает отторжение одной и другой. А если чародеи окружен чуждой магией со всех сторон, то его отторгает все окружающее пространство и сама жизнь.

Чем это заканчивается, нетрудно догадаться.

Потирая ладошки тонких паучьих лапок, властитель повернулся к постели, на которой куталась в простыни принцесса.

Офицер, служивший в личной гвардии правителя, за свою долгую карьеру слышал и не такие приказы, но на этот раз даже его слегка покоробило. Все-таки Арман-Улл говорил о собственном сыне. Пусть нелюбимом, пусть посмевшем выступить против него, но все же. На мгновение у офицера появилась мысль пырнуть принца кинжалом, прежде чем выкидывать его на Белую сторону – это было бы милосерднее. Но в тот же миг он понял, что это будет смерти подобно. А если Арман-Улл узнает? А если предадут подчиненные – по инструкции в одиночку проводить казнь запрещено…

В том, что принц Руин приговорен отцом к казни, офицер ни на миг не засомневался. Но своя рубашка ближе к телу. Кроме того, отец волен делать все, что угодно, со своим отпрыском. Захочет – убьет, причем с фантазией, какая ему придет в голову.

Офицер молча поклонился закрывающейся двери.

А в своих покоях Арман-Улл неторопливо направился к ложу. Он обошел постель кругом. На лице властителя застыло странное выражение, от которого его черты казались гипсовой раскрашенной маской. Порой даже его глаза стекленели, и если бы девушка взглянула на него, она решила бы, что перед ней не отец, не живое существо, а голем. Но она не смотрела. Стиснув зубы и кулачки, маленькие, как у ребенка, принцесса боялась даже подумать о том, что сейчас произойдет.

Арман-Улл потянул на себя простыню, под которой она лежала. Он наматывал шелковую ткань на кулак с таким видом, словно это были дочерины косы. В мерцании свечей – их на весь покой было всего пять-шесть – кожа ее отливала светлым перламутром. Полусвет и живые блики огня доводили красоту девушки до запредельного совершенства. Моргана казалась драгоценным украшением, брошенным на покрывало кровати. Девушка сжалась.

Она с трудом сознавала, что с ней произошло потом. Не утерпев, правитель накинулся на нее и принялся мять нежную, как дыхание весеннего ветра, кожу, теребить пышные волосы и целовать яркие губы, которые тотчас вспухли и стали темно-алыми. Единственное, о чем думала принцесса – как бы ее не стошнило прямо на отца. Боль и отвращение слились воедино, когда, взвизгнув, Арман-Улл закатил ей оплеуху и, распаляясь, начал осыпать дочь ударами, крича в ярости обманутого ожидания:

– Дрянь! Как ты посмела потерять невинность? Шлюха! С кем? Говори, мерзавка! С кем-то из охраны? Или из знати? Кишки выпущу мерзавцу… Говори, дрянь, я все равно узнаю.

Моргане было все равно. Пожалуй, побои она восприняла с облегчением – их было легче переносить, чем ласки, которые будили в ее душе неосознанный и непонятный ужас. Закрываясь руками, свернувшись клубочком, она воспринимала происходящее как нечто далекое. Из глубин сознания на нее смотрели глаза брата. «Терпи, родная», – услышала она и мысленно согласилась с ним. Да, терпеть. Рано или поздно к ней придет смерть, и все закончится.

Зато Руин будет жить, и жить вдали отсюда. На свободе. Он сможет помочь Дэйну… Впрочем, Дэйн и сам о себе сможет позаботиться.

Она не знала, что как раз сейчас принца вытащили из подземелья и приволокли в заклинательный зал. Архимаг уже трудился, открывая портал. Что за портал, Руин не смог бы понять, даже если б захотел – блоки надежно заперли его возможности. В какой-то момент он поймал на себе сочувствующий взгляд – на него смотрел офицер – и напрягся. А потом подошел архимаг, закончивший наконец с порталом, и принц заметил у него в руках широкие и тяжелые кольца.

Он знал, что это такое.

Внезапно рванувшись, он попытался освободиться из рук охранников, но те были начеку. Принцу завернули назад руки и надели тяжелые блоки – прямо поверх прежних. Более сильное заклинание в один миг втянуло в себя более слабое, а Руин понял, что погиб. Наложение магической блокировки, намного более сильной по уровню, чем нужно, подействовало наподобие удара под ложечку – он согнулся и зашелся в сухом кашле. Блоки замкнулись вокруг запястий, были закреплены – архимаг, как и полагается, наложил сверху крепление.

Тут же рядом стоял и офицер, державший в руках пояс и меч его высочества, он шагнул к нему и был вынужден сам затянуть ремень на талии Руина. Это было особое издевательство со стороны правителя Провала – дать оружие тому, кто все равно не сможет им воспользоваться. Но ведь меч, помимо всего прочего, был еще и символом высокого положения. Принца поволокли к порталу. Не потому поволокли, что он сопротивлялся и вырывался, а потому, что у него внезапно подкосились ноги, закружилась голова, перед глазами поплыли темные круги.

Руин помотал головой, пытаясь привести себя в чувство, но круги никуда не делись. Наоборот, они стали больше, гуще, и мир вокруг сына правителя потерял цвета. Он чувствовал себя мухой, попавшей в сети какого-то гигантского паука и высасываемой им. Горло перехватило, будто стальным обручем.

– Прости, парень, – словно бы издалека услышал он голос архимага. С трудом припомнил, что был знаком с этим человеком еще в Магической Академии. Да, должно быть, чародей его неплохо знает. – Прости.

Маг хлопнул принца по плечу – и толкнул в спину. Портал поглотил Руина.

Устав от многодневной гонки, Мэлокайн наконец добрался до одной из своих «ухоронок» и заперся там. «Ухоронкой» была обычная дешевенькая квартирка гостиничного типа – без кухни, но с кухонным закутком – в трущобном районе одного из захудалых городов Асгердана. Жилье здесь было дешевое, потому что как раз над этим районом города проходил магический канал от Звездных Каторг и до центрального генератора большого завода. Близость к магической аномалии Звездных и сама-то по себе не сахар, а уж канал над головой добавлял такие мощные излучения, что только держись. Маги, про водившие исследования, утверждали, что канал хорошо изолирован, безопасен, но у жителей домов в районе Хостифера, расположенных под каналом, по статистике на десяток детишек в среднем рождался один нежизнеспособный мутант. И все об этом знали.