вылетает на следующий день, но посмотрит, что можно сделать. Я понимал, что командир тихонько меня сливает, но все равно твердо решил ехать.

Так получилось, что во второй половине дня я предложил отвезти офицера по боевой подготовке и полкового-сержант-майора в Херефорд. Пока я их ожидал, то случайно услышал, как командир 23-го полка САС говорил по телефону в своем кабинете. Он разговаривал с Дэнисом, который только что сообщил ему, что покидает Лидс и возвращается в Херефорд, чтобы присоединиться к эскадрону «D» на Фолклендах. Задыхаясь от ярости, командир ответил ему: «Ты не можешь этого сделать! Я полковник и я главный! Ты работаешь на меня, поэтому остаешься на своем месте!»

Я ждал у кабинета командира, пока он закончит телефонный разговор с «Убийцей» Дэнисом, после чего собирался попросить его о своем переходе из 23-го полка и возвращении в эскадрон «D». Я был уверен, что ответ будет положительным, поскольку с командиром у меня сложились отличные отношения. И вдруг он выскочил из своего кабинета, явно кипя от гнева. Увидев меня, он взорвался:

— Билли, Билли, это неправильно! Они не должны так со мной обращаться. Я полковник!

На что я ответил:

— Совершенно верно, босс.

Я понимал, что сейчас не время и не место обсуждать то, что я хотел ему сказать. Вернувшись в кабинет, трубку взял полковой сержант-майор и сказал Дэнису оставаться на месте, иначе у него будет куча проблем.

Вернувшись в Херефорд, я сразу же отправился в лагерь. К этому времени об этой перебранке узнал Питер де ла Бильер, бывший на то время бригадным генералом. Он узнал, что Дэнису напрямую приказали отправиться из Бирмингема в Херефорд, вместо того чтобы направить запрос установленным порядком. Причина этой ссоры лежала в области армейской бюрократии. Когда военнослужащий регулярной САС переходит в Территориальную Армию, он фактически направляется на службу в территориальное подразделение. Если затем ему приходится идти на войну, то он выступает либо в составе 21-го, либо 23-го полка САС — соответствующих полков Территориальной Армии. В соответствии с армейскими формальностями, командир 22-го полка САС должен был обратиться к командиру 23-го полка и спросить его, можно ли им вернуть Дэниса обратно из-за его специальных знаний. Если бы командир эскадрона пообещал утром прислать в Лидс другого человека на замену Дэнису, то командир территориального полка, несомненно, согласился бы его отпустить. Однако, узнав о переводе обратно в Херефорд от самого Дэниса, командир 23-го полка САС чрезвычайно разозлился и позвонил бригадному генералу де ла Бильеру, который в свою очередь переговорил с командиром 22-го полка. В результате отъезд Дэниса был категорически отменен, что, в свою очередь, означало, что у меня все еще оставался шанс…

Когда я прибыл в лагерь в воскресенье днем, все ребята сидели в комнате для совещаний эскадрона «D» в ожидании инструктажа. Все спрашивали, еду ли я с ними, и я отвечал, что не знаю. Потом случайно выглянув в окно, я увидел Майка Роуза, который разговаривал с несколькими людьми, и выйдя на улицу, просто остался там торчать, в надежде попасться ему на глаза. В конце концов он закончил разговор и, заметив меня, повернулся и спросил:

— Все в порядке, Билли?

Я ответил, что да, после чего он — зная, что меня направили к территориалам — заметил:

— А какого черта ты вообще здесь делаешь? Ты должен быть в Бирмингеме. Послушай, — добавил он. — Я только что устроил разнос Дэнису, и не собираюсь делать еще один тебе. Так что просто садись завтра в самолет и отправляйся со своим эскадроном.

— Я не могу этого сделать, босс, — ответил я, надеясь, что выгляжу достаточно подавленным. Он довольно странно посмотрел на меня и спросил:

— Почему?

На что я лукаво ответил:

— Потому что вы должны обратиться ко мне официально, и попросить об этом.

Командир мгновение смотрел на меня.

— Предложи мне что-нибудь, — произнес он через некоторое время.

— Я говорю по-испански.

— Чепуха! — воскликнул он в недоумении, и с этими словами отправился в кабинет, где спросил заместителя командира эскадрона, разговариваю ли я на испанском. Когда тот подтвердил, что это правда, Майк Роуз приказал ему связаться с бригадным генералом и спросить, может ли Рэтклифф отправиться в эскадрон «D» на том основании, что он говорит по-испански. Де ла Бильер сразу же дал «добро», и я оказался на борту VC-10, на котором эскадрон совершал длительный перелет на остров Вознесения.

В понедельник, перед отправкой в Брайз-Нортон, бригадный генерал де ла Бильер провел для нас крайний инструктаж перед убытием. Его последними словами были: «Не забывайте, что вес вашего “бергена” не должен превышать сорока пяти фунтов». Но впоследствии я пожалел, что не нашел дополнительного места хотя бы для еды, потому что на Фолклендах мы иногда испытывали такой голод, что я сожрал бы свой кожаный ремень. Кроме того, из-за ужасных погодных условий, с которыми нам приходилось сталкиваться, и задач, которые мы выполняли, наше снаряжение редко весило меньше 85 фунтов, а чаще всего — все сто.

На борту самолета, летевшего на остров Вознесения, находилось восемьдесят человек, — шестьдесят САСовцев и двадцать человек вспомогательного персонала. В каком-то смысле это был полет в неизвестность, потому что на тот момент мы еще не знали, что отправляемся в настоящую переделку. У каждого из нас был «берген» и холщовый вещмешок. В рюкзаке были уложены спальный мешок, ременно-плечевая система (РПС) и запасная одежда, а остальное снаряжение находилось в вещмешке. В самолет также загрузили оружие, боеприпасы, рационы, запасы и всевозможное другое снаряжение. Нам выдали все, что только могло понадобиться. Недаром САС — это самый хорошо одетый и экипированный полк в мире.

Где-то там, среди остальных военнослужащих эскадрона и массы снаряжения, сидел и я, тихо посмеиваясь тому, что благодаря армейской волоките и своему умению говорить по-испански я получил место в самолете. Тем временем бедный Дэнис застрял в Лидсе, играя в солдатики с воинами выходного дня. У меня были веские причины ухмыляться, ведь настоящая ирония в этой ситуации заключалась в том, что в 1980 году мы с Дэнисом посещали одни и те же курсы испанского языка в техническом колледже. Как гласит одна избитая поговорка, такова селяви.

Последнее, что я помню перед тем, как заснуть во время этого бесконечного полета, — то, как я полез в левый верхний карман своей камуфляжной куртки и нащупал четки. Нить, связывающая их вместе, истлела и порвалась, и теперь я хранил простые маленькие черные четки в пластиковом пакете. Это не имело значения. Достаточно было того,