же день офицер, командовавший Королевской морской пехотой в Порт-Стэнли, отправил своих людей охранять ключевые места высадки вблизи столицы и ее аэропорта. Однако он прекрасно понимал, что в случае масштабного вторжения его люди не смогут сдержать крупные силы противника, оснащенные тяжелым вооружением, вертолетами и транспортными средствами, да еще и прикрытые с воздуха.

Тем не менее, когда ранним утром 2-го апреля аргентинцы высадились, королевские морские пехотинцы уже их ждали. У них не было ни малейшего шанса остановить высадку вертолетного и морского десантов, которую аргентинцы назвали «Росарио», но тем не менее, в течение трех часов крошечный отряд вел упорную борьбу вокруг Дома правительства, пока около восьми утра в гавани Порт-Стэнли при поддержке тяжелого вооружения не началась высадка основных сил десанта противника. К 08:30, когда аргентинские орудия и войска начали сходить с транспортов на берег, губернатор понял, что дальнейшее сопротивление может привести лишь к еще бóльшим потерям среди королевских морских пехотинцев, а возможно, и среди гражданского населения, поэтому отдал приказ о капитуляции. Морские пехотинцы уничтожили по меньшей мере двух солдат противника и повредили десантное судно, не понеся сами никаких потерь.

На следующий день в Великобритании в газетах появились фотографии британских морских пехотинцев, защищавших Порт-Стэнли, лежащих лицом вниз под дулами своих аргентинских захватчиков. Это ознаменовало момент, когда британский народ начал серьезно относиться к позорной военной авантюре Аргентины. Правда, сами по себе Фолклендские острова мало кого волновали, но всех очень волновало, что британские подданные, и в особенности британские военнослужащие, не должны подвергаться нападениям и унижениям со стороны прислужников подлой иностранной диктатуры. Такая неспособность понять ни британский гнев, ни британскую решимость была, вероятно, самой большой ошибкой, допущенной Галтьери и его товарищами по хунте. Аргентинское правительство также попыталось сыграть на том, что Великобритания находится слишком далеко, чтобы эффективно предпринять что-либо для возвращения Фолклендов, и уж точно слишком далеко, чтобы начать военные действия. В этом они не только существенно ошиблись, но и серьезно недооценили решимость британского премьер-министра Маргарет Тэтчер, которая остро чувствовала не только национальное унижение, но и чудовищную моральную ошибку, совершенную по отношению к британским подданным и суверенной британской территории. Наконец, правящая хунта Аргентины также не понимала, что успех в явно справедливой войне может только укрепить в политическом отношении миссис Тэтчер и ее трехлетнее правительство.

Как только паралич, вызванный шоком от аргентинского вторжения, рассеялся, одним из первых действий этого правительства стало разрешение на немедленную отправку оперативной группы для возвращения Фолклендов и Южной Георгии, что и было подчеркнуто премьер-министром для народа Великобритании и жителей Фолклендских островов — а на самом деле, для всего мира — в ее заявлениях по телевидению. Галтьери посеял ветер, и теперь собирался пожинать бурю — или, скорее, ее военную составляющую.

Пятого апреля, через три дня после вторжения аргентинцев на Фолкленды, Специальная Авиадесантная Служба отправилась на войну. В районе боевых действий было решено развернуть два эскадрона, «D» и «G», причем первый отправлялся немедленно, а эскадрон «G» — некоторое время спустя, чтобы он смог присоединиться к оперативной группе в море в Южной Атлантике. Когда я сидел, пытаясь уснуть, на борту самолета Королевских ВВС VC-10, летевшего с авиабазы Брайз-Нортон в Оксфордшире на остров Вознесения в Южной Атлантике, то не мог не улыбаться. На то были веские причины, ведь если бы не волокита в Британской армии и не обычная, затягивающая время, бюрократическая чепуха о том, что «нужно, чтобы все прошло установленным порядком», я бы покрывался мхом в зале для тренировок в Бирмингеме, ожидая через два года вернуться в Херефорд, где должен был занять должность ротного штаб-сержанта мобильной роты. Но вместо этого я летел на войну в компании своих коллег-профессионалов.

В то время, когда разразился Фолклендский кризис, я в качестве постоянного штабного инструктора проходил двухгодичную службу в Бирмингеме в 23-й полку САС, одном из двух территориальных подразделений Полка. Печально, но факт: в территориальных подразделениях САС, как правило, служат Уолтеры Митти — выживальщики в камуфляже, пивные вышибалы и мускулистые головорезы, считающие себя героями Келли и Рэмбо. Некоторые из этих персонажей приходят с боевыми ножами за голенищами, хвастаются, что они специалисты по кунг-фу и владеют прочей ерундой а-ля мачо. Однако у территориалов существует свой собственный отбор, и эти головотяпы, которые там появляются, не могут пробежать даже вокруг квартала, не говоря уже об успешном прохождении отбора в регулярную САС. Часть моей работы в 23-м полку заключалась в том, чтобы убедиться, что они больше никогда не войдут в двери зала для тренировок. Не могу сказать, что эта работа была мне особенно по душе, но должно было пройти два года, прежде чем я смогу вернуться в Херефорд и занять должность ротного штаб-сержанта. Я ничего не мог с этим поделать.

В пятницу, 2-го апреля, в день, когда аргентинцы вторглись на Фолклендские острова, подразделение 23-го полка САС, в котором я служил, проводило учения в учебном лагере Оттерберн в Нортумберленде. Вернувшись в зал для тренировок в Бирмингеме в воскресенье днем, я принимал душ, когда прибывший адъютант сообщил мне, что эскадрон «D» 22-го полка Специальной Авиадесантной Службы — мой эскадрон — в понедельник утром отправляется на Фолкленды.

Пока мы играли в солдатиков в Нортумберленде, остальные мои друзья проходили инструктаж у командира САС, подполковника Майка Роуза (ныне генерал сэр Майкл Роуз). На следующий день передовой отряд должен был вылететь на остров Вознесения, — экваториальный участок суши, который должен был стать промежуточным пунктом и основной базой для собираемой в то время оперативной группы. Однако по-настоящему плохие новости заключались в том, что эскадрон «D» попросил вернуть в Херефорд «Убийцу» Дэниса, который теперь был постоянным штатным инструктором в подразделении 23-го полка САС Территориальной Армии в Лидсе, чтобы он мог отправиться вместе с подразделением на Фолкленды. «А как же я? — спросил я. — Почему он, а не я?» Адъютант мне ответил, что эскадрон «D» хочет взять Дэниса из-за его опыта службы в лодочной роте. По иронии судьбы, он получил этот опыт только потому, что, когда мы с ним пришли в Полк, это я убедил командира эскадрона «D» отдать мне место Дэниса в мобильном подразделении.

Я позвонил в Херефорд и переговорил с сержант-майором эскадрона Лоуренсом Галлахером, хорошим солдатом и еще более замечательным парнем, который позже погибнет во время Фолклендской кампании. Он передал трубку командиру эскадрона майору Седрику Делвесу, который сообщил мне, что у него уже есть список из восьмидесяти четырех имен на восемьдесят мест в VC-10, который