– Признаюсь честно, штурмбаннфюрер. В непобедимость я верю. Но допускаю временные неудачи и даже поражения. Прикажете сворачивать работу?

– Ни в коем случае. Будем работать, даже если русские окажутся в соседнем квартале. Сегодня ночью на улице Лаубе нашей службой пеленгации была зафиксирована работа радиостанции. Мы экстренно подтянули людей, оцепили район. Злоумышленник выбежал из дома под номером двадцать шесть, покалечил военнослужащего, убил двух работников гестапо, включая Вакслера. Самое отвратительное состоит в том, что ему удалось скрыться. Поиски завершились неудачей. В подвале обнаружена радиостанция, которая и выходила на связь. Квартира принадлежит пожилой семейной паре по фамилии Христманн. Но сейчас они живут в Дюссельдорфе, вместе с семьей сына, который служит в СС. Квартира была сдана через контору в Дюссельдорфе, у местных таких заведений информации о жильце нет. Наши сотрудники опросили соседей, проживающих в этом же доме. Это тоже пожилая пара, причем оба не любители говорить. У старика проблемы со слухом, у его супруги – со зрением. За стенкой проживала женщина, с которой они практически не общались. По профессии она врач, но о какой специальности идет речь, соседи не знают. Возраст средний, уже немолодая, зовут вроде Клара. Через пару часов наши люди выяснят через Дюссельдорф, о ком идет речь.

Уваров постарался не выдать себя, испытал облегчение, за ним – опять колючий страх. Недолго тебе осталось ходить по краю, товарищ майор. Доска кончается.

– Выходит, эта женщина, предположительно врач, покалечила человека, убила еще двоих, после чего бесследно исчезла? – спросил он.

– Не совсем, – ответил Охман. – Работал мужчина, он все это и сделал. Военнослужащий СС уверен, что на него напал мужчина. Ему хорошо досталось, челюсть вдребезги, такое не сделает женщина. Нет смысла толочь воду в ступе, Коффман. Поступят сведения из Дюссельдорфа, тогда и сделаем предварительные выводы.

– Что за радист? Это что-то новенькое, штурмбаннфюрер. Мы имеем дело с объявившимся Беккером?

– Да, это выглядит странно. – согласился Охман. – Объявившийся Беккер, пропавшая женщина. Надеюсь, люди Брюннера все же выполнят свой долг и во всем разберутся.

Он чуть было не сказал «под конец», но сдержался. Охман тоже начинал расклеиваться. Трещала его вера в непобедимую мощь великой Германии.

– Да, еще кое-что, – продолжал Охман. – Помните Хельгу Браун? Это проститутка, заманившая Кромберга и выставившая его русским агентом. Она проживала на Леменштрассе, дом четырнадцать. Пропала, когда мы брали Кромберга. Девица явно из подполья. Сегодня ночью в отделение гестапо в Вугарте поступил сигнал, и ее схватили в котельной неработающей ткацкой фабрики. Там ее припрятали дружки по Сопротивлению. Жертв при задержании удалось избежать.

– Надо же! Оказывается, эти люди еще на что-то способны, – заявил Уваров. Сердце его сжалось, но на лице осталась маска. – Позвольте вопрос, штурмбаннфюрер. Что нам это дает? Данная особа только подтвердит нам личность агента, если это Беккер и она его знает.

– По-вашему, выходит, что не надо было ее брать? – осведомился Охман. – Стоило оставить эту девицу на ткацкой фабрике, заказ ей из ресторана принести? Мы пока еще не готовы к всепрощению и продолжаем борьбу с нашими врагами.

– Да, разумеется, штурмбаннфюрер.

– Вы закончили работу на Айзевице?

– Этот объект не дает мне покоя, герр штурмбаннфюрер. Я никак не могу понять повышенный интерес к нему русских. Вспомните ту же историю с Прейслером. Потом Вахновский со своей бандой. Назовите это интуицией или паранойей, но я никак не могу успокоиться.

– Хорошо, я даю вам три часа на поездку, – сказал Охман. – Если вы считаете это настолько важным, то загляните туда, поговорите с начальником объекта, с техниками, с кем-то еще. Возможно, вскроется что-то интересное, и вы ублажите свою интуицию или паранойю. Проверьте, не вступал ли с кем-то в контакт Вахновский или его люди. Я позвоню, вам выпишут пропуск. До полудня вы должны вернуться. Ступайте, Коффман.

Уваров вывел машину за ворота управления, отъехал на пару кварталов и встал. Его трясло, бросало то в жар, то в холод. Времени не оставалось, он должен был действовать немедленно, однако позволил себе минуту слабости, откинул голову, закрыл глаза. Тряска не унималась.

Хельгу было жалко – нет слов. Сдала девчонку какая-то сволочь. Был тут и еще один немаловажный нюанс. Хельга знала, кто такой Мартин Коффман. Именно он, а не какой-то там Отто Беккер! Как долго она продержится, прежде чем назовет его имя? Дело не в трусости, не в мужестве и стойкости. Гестаповцы раскалывают всех, способов у них хватает. Кто-то держится дольше, кто-то меньше. А если они применят химию, то даже пытки не понадобятся. Через несколько часов его имя будет на слуху.

То, что старики ничего не знали про свою соседку фрау Циммер, – невероятное чудо. Сколько нужно времени, чтобы сделать запрос в Дюссельдорф и получить ответ на несложный вопрос? Тоже несколько часов. Фрау Циммер – дантист. Коффман в последнее время зачастил к ней. Ее проверяли, но это делали другие люди. Несложно сложить два и два. Улика не железная, но для гестаповцев достаточная, чтобы бросить его за решетку. Через пару часов начнутся поиски. Самое время сделать ноги, залечь на дно, отсидеться до прихода Красной армии.

Но поступить так он не мог. Задание получено. Ему приказано вывести из строя электростанцию. Это не блажь командиров. С ней напрямую связана боеспособность Айзевице. Укрепления будут взяты, это факт. Но ценой каких жертв? Добрую половину из них можно избежать. А на другой чаше весов – жизнь всего одного человека. Пускай даже его собственная. Он должен попробовать.

Уваров знал, что погибнет, но понимал, что собственная жизнь теряет смысл, становится неважной на фоне чего-то значимого. Главное в том, за что ты ее отдал. Да, неплохо бы еще пожить, но что поделать…

Он положил руку на подрагивающий рычаг. Все, что было, стало неважно. Перед ним стояла цель.

Что теперь будет с Эрикой? Она-то в чем виновата? Ее арестуют, никаких сомнений в этом нет. Но какой смысл пытать эту женщину? Она ведь ничего не знает. Опытные асы из гестапо быстро в этом убедятся.

Алексей поборол искушение поехать домой и увезти Эрику в безопасное место. Таковых теперь просто нет. Вдвоем их быстрее схватят, он только время потеряет! Машина медленно тронулась, стала разгоняться.

День выдался безветренный, солнечный, на открытых участках даже припекало, таял снег. Ему не хотелось умирать в такой день. В другие дни такого желания у него тоже не имелось, но это было бы хоть не так обидно.

Часовые его узнали, бегло посмотрели бумаги и пропустили. Козырнул знакомый унтерштурмфюрер с бледным лицом и воспаленными глазами.

К западу от вала разбегались траншеи, ходы переплетались. Некоторые из них вели к приземистым бетонным постройкам, где временно размещались структуры управления объектом. По дорожкам вдоль строений ходили часовые, смиренно семенили палевые немецкие овчарки.