– Клара, вы – золото! – заявил Алексей.

– Спасибо, я знаю. – Фрау Циммер скромно улыбнулась. – Признаюсь честно, Мартин, я смертельно устала.

– Теперь вы понимаете, что должны уехать? Поймите правильно, это уже не просьба. Дальше я справлюсь. Гестапо роет землю. Я гуляю по краю, боюсь, что мой провал повлечет за собой и ваш арест. Бросайте все, уезжайте, отсидитесь в безопасном месте. Здешнее подполье разгромлено. В живых остались Хельга Браун, которая прячется в укромном уголке, и Пауль Херман, о котором я ничего не знаю. Ваше исчезновение никого не озаботит, будет списано на криминал. Через пару дней здесь все смешается, следственным органам станет не до вас. Мы хорошо поработали, Клара. Пришло время расстаться. Надеюсь, еще увидимся. Но уже не сегодня.

Женщина застыла в оцепенении, смотрела в окно, кусала губы.

– Хорошо, Мартин. Я исчезну сегодня же. Отработаю полдня, потом пойду на обед. У меня кузина в Лейпциге. Надеюсь, с ней все в порядке. Как связаться с советским командованием, я знаю. Подождите, Мартин! – забеспокоилась женщина. – Но у вас может возникнуть необходимость связаться с нашими.

– Она наверняка возникнет, – сказал Уваров. – Но это уже не ваша забота. Рацию оставьте в подвале вашего дома. Шифры и позывные я знаю. Справлюсь, не маленький. Только скажите, где оставите ключ от дома.

– Держите. – Фрау Циммер порылась в сумочке и протянула ему два сцепленных ключа. – Это запасные. Я словно чувствовала, взяла их с собой. Один от калитки, другой от дома. Будем прощаться, Мартин. – Женщина посмотрела на него с какой-то щемящей тоской.

Уваров весь день усердно создавал видимость работы. В текущем деле от него зависело немного, но майор контрразведки СМЕРШ выполнил все, что должен был. Весь день он обрывал телефоны, дважды бегал в архив, связывался с самыми разными инстанциями, почти не курил, забыл про обед.

Звенья цепи соединились, к четырем часам появился результат. Клара была права. Если копать неглубоко, то все выглядело убедительно.

В начале пятого он вошел в кабинет Охмана и проговорил:

– Плохие новости, штурмбаннфюрер. Сбываются наши самые мрачные прогнозы. В Дрезден поступило донесение от агента из Варшавы. Вахновский работает на советскую разведку, имеет задание парализовать деятельность Айзевице и без боя пропустить русских. Можете сами связаться с Дрезденом, они подтвердят. Необходимо принимать срочные меры, пока ситуация не зашла слишком далеко.

Охман помрачнел, поедал глазами подчиненного. Алексей подробно описывал ситуацию. Дескать, можно не сомневаться в том, что неблагонадежны не только Вахновский и его ближайший круг, но и весь личный состав полка. Они уже знают, что будут делать, когда подойдут русские. Стоит ли ждать, пока нам воткнут нож в спину? Будущее Германии на кону!

Уваров шел ва-банк. Его положение было шаткое, доказательства – слабые, но он должен был продержаться всего пару дней. После них – хоть потоп. В его задачу не входило эвакуироваться в Германии вместе с отходящими частями. Жить по легенде далее уже не имело смысла.

– Я все передам фон Райхенбаху, а он пусть свяжется с военными, – немного побледнев, сказал Охман. – Я вас услышал, Коффман, благодарю. Вы славно поработали, можете ехать домой.

Но об отдыхе не могло быть и речи. Волнение зашкаливало. Алексей перебирал бумаги на своем столе, несколько раз спускался в радиоцентр, просматривал свежие сводки.

Все произошло к семи часам вечера. Рота СС свалилась на Айзевице, как снег на голову. Были заблокированы казармы, оружейные шкафы, пункт полковой связи. Вахновского и его ближайшее окружение арестовали без объяснения причин, привезли в Майнсдорф и рассадили по клеткам. Личный состав полка спешно вывели за пределы объекта, разместили на окраине поселка Вугарт. Часть подлежала расформированию.

Освободившееся место на позициях должен был занять фольксштурм, то есть гражданское население, насильно поставленное под ружье и не имеющее никакого боевого опыта. Три сотни спешно набранных ополченцев должны были подойти завтра. Других резервов у немецкого командования не было. Оно затыкало дыры всем, чем только могло.

В девять часов вечера майор контрразведки СМЕРШ, уставший до безобразия, покинул управление. В городе было тихо, напряжение висело в воздухе. С каждым днем оно ощущалось явственнее, давило на уши. Людей и транспорта на улицах было немного, увеселительные заведения закрылись до лучших времен. По городу ходили патрули, курсировали машины комендантских служб. Но «Даймлер» с серьезными номерами никто не останавливал.

Алексей припарковал машину недалеко от кафедрального собора, вошел туда и пробыл там минут десять. Отношения с Создателем у убежденного материалиста были натянутые, но иногда он посещал церкви. Образ жизни того требовал. Многие члены СС и гестапо частенько отмаливали грехи. Алексею в соборе даже нравилось. Тихо, торжественно, можно сесть и обо всем подумать. Но даже в храме сегодня витало напряжение, за алтарем сновали мрачные фигуры священнослужителей. На скамьях неподвижно сидели несколько посетителей, в том числе обладатели витых эсэсовских погон.

До улицы Лаубе отсюда было четыре шага. Фрау Циммер не обманула его, окна ее квартиры не светились. Мела поземка, дул промозглый ветер. Улица, где обитала мастерица зубоврачебных дел, казалась вымершей.

Уваров перешел дорогу, отпер ключом калитку. За стеной у фрау Циммер обитали добропорядочные бюргеры. Заметив постороннего человека, они могли позвонить в полицию. Окна у соседей были плотно задернуты, занавески не шевелились. Пусть думают, что вернулась с работы фрау Циммер.

Он быстро добрался до крыльца, проник внутрь, облегченно перевел дыхание, прижал ухо к стене, разделяющей квартиры, и замер. За стеной приглушенно разговаривали мужчина и женщина, бормотало радио. Для порядка он заглянул во все комнаты, воспользовавшись фонарем, свет включать не стал.

Следов поспешных сборов в квартире не было. Создавалось такое ощущение, что здесь еще кто-то живет и вот-вот вернется. Фрау Циммер знала, как исчезнуть правильно. У нее наверняка имелся дежурный чемоданчик.

Было начало одиннадцатого, когда Алексей спустился в подвал, извлек из груды хлама рацию и стал ее оживлять. Аккумуляторные батареи подсели, но устройство работало. Знания у него имелись, а вот навыков пользоваться сложной радиоаппаратурой не хватало.

Работа шла медленно. Сперва он отправил в эфир свои личные позывные. Товарищи должны были понять, что работает сам Колдун, а не привычная для них радистка со своим почерком. Смысл же самого послания был прост. Работа выполнена, часть Вахновского снята с позиций. Айзевице – самое слабое место. Радиограмма дошла до адресата.

Алексей закрыл глаза, откинул голову на сырую стену. Холодный пот стекал по его лбу, он безмерно устал.

Ответная радиограмма пришла минут через десять. «Колдун, благодарим за службу, ваши сведения бесценны. По возможности парализуйте работу электростанции на объекте».